лице корявая улыбка, куртка нараспашку, шея куриная.

Разбежавшись, тычет худой ножкой в алюминиевый щит.

Спружинив, отскакивает, пиво плещет из бутылки, смельчак

визжит от собственной смелости. Леха поджал губы, подошел

поближе, кулак у подбородка, дубинка на плече. Удалец - прыг, кончик дубинки по темечку - шмяк. Звук выдал явно не жизненно

важную часть тела. Под сдержанный смех с обеих сторон удальца

отволокли в толпу. Бутылку ногой откатили в сторону. Менты

опустили щиты. Славянские парни с разницей в возрасте на

несколько лет посмотрели друг другу в глаза.

– Идите по домам!

– Если не мы, то кто? Пошли с нами.

Народ вывели не для братания с ментами. Была ли это провокация

и с чьей стороны, разобраться впоследствии, говоря языком

протокола, не представилось возможным.

Из толпы послышались крики "Осторожно, оружие!" На щиты

вывалились двое парней. Впереди белобрысый, обернувшись, плевался на лысого мужика с искаженным от злости лицом. Лысый

пытался заломить левую руку белобрысого ментовским приемом.

Парень, брызгая слюной, не давался на захват, в правой руке

Тремасов заметил отрез трубы. Под крик скинхеда «Кольцова на

манеж!» щиты раздвинулись. Парни ввалились внутрь прямо на

Леху. Течение времени для Лехи изменилось. Белобрысый

медленно поднимает руку, не труба это, а ракетница смотрит в

глаза. Сейчас снаряд разобьет забрало, расклеенной кувалдой

ударит в лицо. Ухватившись за куртку, лысый мужик падает под

ноги белобрысому. Леха не успевает сбить руку, когда раздался

выстрел. Сноп искр, зажигалка бьет в грудь. Леха схватил руку с

ракетницей. Ребром ладони Топор мог снести парню голову.

Провокатора спасла безумная ярость толпы. Манифестанты

решили, что милиция открыла огонь. Задние навалились на

передних, строй ОМОНовцев дрогнул. Леху сбивает товарищ.

Только бы не упасть, затопчут. Вместо расправы нужно поднять

опера…

– Держать строй! – Пантелеев спиной упирается в правый фланг, ноги скользят по ледяной каше.

– Левое плечо назад! Черепаха! Отходим в арку!

Это на учениях все гладко. Можно повторить, исправить

ошибки. Слаженного боевого построения не получилось. Левый

фланг отступил назад, пропуская народ на площадь. Задний ряд

поднял щиты. Давление толпы ослабло, что позволило под

руководством Пантелеева отступить в арку. Кроме вывихов, треснувших ребер более серьезных травм не случилось. Толпа с

ревом соединилась митингующими.

В здании ГУВД тихо, воздух густой и торжественный. Ряженые

в милицейскую форму клерки неслышно разносят бумаги.

Ковровая дорожка на лестницах и в коридорах. В красном ворсе ни

пылинки. Берцы оставляют грязные вмятины 45 размера. По

коридору 4 этажа следы ведут в приемную замначальника

полковника Козымасова. Помятый вид Пантелеева, обгорелая дыра

на куртке Тремасова контрастировали с отутюженным, явно

сшитым на заказ, мундиром секретаря. Капитан за столом поджал

губы, узкое лицо приняло выражение сушеной чехони.

– Пантелеев?

Присутствие Тремасова подразумевалось само собой.

– Майор Пантелеев, капитан.

– Проходите, майор, - криво улыбнулся сушеный капитан, - вас

давно ждут.

Полковник Козымасов слеплен из одних прямоугольников, параллелепипедов и параллелограммов. Лишь пучеглазие

скифских глаз нарушали гармонию. Над головой портрет

президента, на столе письменный прибор блестит золотыми

углами. Звезды на погонах отливают неуставным металлом.

Козымасов собрал складки на лбу, взгляд из-под бровей полетел

над сукном:

– Что, майор, привел своего идиота? Отлично! А ты знаешь, чем

закончился митинг? Нацисты разгромили все витрины, ограбили

магазины уважаемых людей. Банкоматы унесли!

Как ты посмел толпу пропустить, там улица 20 метров в

ширину, тебе батальон туда нужен был?

– Товарищ полковник, бойцы отступили по моему приказу во

избежание массовой давки. И нас бы затоптали и сами подавились.