Триарий умолк, заглянул Лексу чуть ли не в душу своими пронзительными глазами (пронзительными — это не преувеличение, усмехнулся Лекс про себя) и, понизив голос, снова заговорил:

— Особенно это касается тебя, Волк…

…а почему фрументарий перевел его фамилию? Ведь в Охотниках его и называли, и записан он был именно как Волк, а не Люпус…

— …внимательным, всегда внимательным. Особенно на отдыхе. Охотника нельзя опекать круглосуточно. Он должен заботиться о себе сам. Надеяться можно только на товарищей, а доверять только Цезарю и тем, кого он посылает нам на помощь…

Лекс открыл глаза, затушил окурок о подошву и засунул его в ямку — вслед за первым.

Он посмотрел на небо, потом на хронометр. Прошло сорок минут с начала его участия в аттракционе. На Забдицении — глубокая ночь, здесь — вечер, темнеет.

Лекс вытащил транспонатор, повертел его в руках.

Интересная штука. Никогда о такой не слышал. Он что, открывает локальный гипертуннель? Архипереходник, понимаешь. Непонятно. И при чем здесь аттракцион?

Лекс сорвал травинку, посмотрел на нее, понюхал. Голограмма? Имитация? Все может быть… Локальный гиперпереход возможен, это да, но на совершенно незначительное расстояние. Так что, я брожу по подвалам развлекательного комплекса?..

Голова трещала от подобных мыслей.

Лекс снова взялся за транспонатор.

Ну и что мы тут видим? Сенсоры и значки. Что я тут нажал? Хрен его знает. Как горел огонек «База», так и горит себе. Так.

Лекс помедлил секунду и пружинисто поднялся на ноги. Перехватил «титан» поудобнее.

Надеяться на товарищей…

Лекс с интересом прислушался к своим мыслям. Товарищи? Да, действительно, товарищи… а ведь правда — не друзья, не приятели, а товарищи, то есть почти братья. Никто не поможет. Банальность — Галлиену Лекс обязан своей шкурой: на той же Кардарике Нумерий вытащил его из болота, при этом чуть сам не утонул. А на Тагесте уже Лекс волок Галлиена на собственном хребте сорок с лишним километров, да через горы, да торопясь, чтоб не помер фратер-венатор — при этом не простая прогулка ведь была: пираты шли по пятам, упорно, со злобой, и был у пиратов бронелет — до тех пор, пока они его с Фритигерном не сбили… а Фритигерн был тоже ранен, но тащил на себе два автомата и прикрывал их с Галлиеном…

И как я дошел до такой жизни, внезапно спросил себя Лекс. За полгода всего… но ведь это и правда — жизнь.

Он сунул транспонатор в набедренный карман.

Нажимать на кнопки — дело нехитрое. Успею еще. А вот деревенька… часть аттракциона? Пойдем поиграем.

Лекс опять глянул на небо, хмыкнул. Скоро совсем стемнеет — хорошо.

Лекс осторожно присел за невысоким дощатым забором крайнего домишки. Перевел оптику «титана» на ночное видение, стал выцеливать.

В деревне по-прежнему было тихо, только шумела листва деревьев — поднимался ветер. Небо было темным и беззвездным: похоже, тучи закрыли его совершенно.

В доме горел свет. Лекс закинул автомат за спину и бесшумно перемахнул через забор.

Замер на секунду. Тихо.

Он неслышно — слава Девятнадцати, что здесь нет собак! — подкрался к окну, в котором светился довольно яркий огонек, и заглянул.

В глубине большой комнаты стоял деревянный стол, покрытый сероватой матерчатой скатертью. Висевшая под потолком лампа с неприятно красным абажуром освещала сидевшую за столом молодую темноволосую женщину в черном облегающем платье, которая что-то писала в толстой тетради. У локтя женщины высилась довольно приличная стопка таких же тетрадок.

Еще в комнате стояла низкая широкая кровать и какие-то, вроде бы книжные, шкафы. Все было чистенькое, но бедноватое, что ли, как показалось Лексу. Однако картина производила такое мирное, уютное, домашнее впечатление, что хотелось умилиться, постучаться в дверь и попросить парного молочка.

Женщина внезапно подняла голову, и Лекс отпрянул в сторону, хотя она вряд ли что могла увидеть.

И тут он уловил низкий басовитый звук, характерное ровное гудение — бронелет, идущий на посадку.

Лекс инстинктивно вжался в стену дома. Кто его знает, что за бронелет и чего он тут делает…

Звук шел с другого конца деревни. Лекс быстро метнулся к забору, замер, прислушался — басы затихали: бронелет где-то опустился — и выглянул из-за крашенных коричневой краской крепких досок.

Все-таки было очень темно. Лекс опять воспользовался ночной оптикой автомата.

Ничего и никого. Бронелет — если это, конечно, был именно бронелет — сел где-то за домами и заглушил двигатели. Тишину и темноту ничего не нарушало.

Странная все-таки деревня… ни птиц, ни цикад, ни голосов, только ветер. Лекс поразмыслил секунду, потом двинулся вперед.

Он перепрыгнул через забор, оказавшись в соседнем дворе. Тут свет нигде не горел, и ему пришлось пробираться практически на ощупь — хорошо, что под ноги не попадался всякий хозяйственный хлам, что опять-таки было довольно странно. Пару раз он явно наступил на грядки, но что раздавил, совершенно не понял. Что-то склизкое и податливое, как тухлятина… или падаль. Но не воняло.