— Что?.. — посмотрел на него Лекс.

Ниелло молчал, по-прежнему озираясь.

— А… — сообразил Лекс и немного удивился. — Ну да, действительно… на Тагесте море было, если вы об этом, господин центурион. Только там мы ползали по дну на глубине в сотню метров, когда искали пиратскую подводную базу, и меня чуть не сожрал краб-деципод…

Да, веселое было приключение, подумал Лекс, вспомнив, как они ночью с ребятами, потеряв в кромешной темноте глубоководный сканер, на ощупь искали вход в пиратский резервный комплекс, а их субмарину в это время накрыли с воздуха, и деваться оказалось совсем некуда — до берега было около пятнадцати километров, а воздуха в легких скафандрах, не приспособленных к долгому пребыванию под водой, оставалось минут на сорок… и тут огромный крабище, не меньше тонны весом, надвинулся из-за скалы, светя блюдечками глаз, и попытался отстричь Лексу голову чудовищными клешнями, которых у него имелось аж четыре штуки — помимо шести слоновьих ножищ… бр-р-р.

— На Тагесте было совсем не до отдыха, — сказал Лекс. — И море там пахло, по-моему, не так, и скалы были не такие красивые.

— Кто сказал, что здесь предстоит отдых? — проговорил Ниелло.

— А что, не сезон? Хотя вообще-то прохладно…

— В этих широтах зима. Ранняя. Так. Пойдем.

Лекс проследил за направлением взгляда центуриона и увидел «авис» с эмблемами Преторианской Гвардии, усевшийся на краю посадочной площадки.

— Это за нами?

— Да, — ответил центурион. — Пошли. Нам нужно на соседний остров. Он называется Дентис.

Двигатели бронелета мягко взвыли, и аппарат пошел вверх. Лекс, отвернувшись от Ниелло, с любопытством посмотрел в иллюминатор.

Ага. Вон оно, море…

Нет, все-таки Цезарь знал, где поселиться. Красиво здесь. И ничего себе зима — градусов пятнадцать по Цельсию… хотя что я знаю? Может быть, и на Земле есть места не хуже…

Скалистый остров, на котором приземлился челнок, оказался совсем небольшим, и совсем скоро бронелет шел над сплошной водной гладью.

Стоял штиль, и по ослепительной синеве моря игриво скакали солнечные зайчики, которые не забегали, однако, в дымчатый краешек, которым вода касалась неба. Лекс любил такое слегка холодноватое солнце — оно создавало определенное задумчивое настроение, когда не хотелось ни грустить, ни радоваться, ни пить водку, а только смотреть в лица спрятавшихся за желтым солнечным нимбом звезд и думать, думать, думать… к примеру, о том, куда мы сейчас летим.

Бронелет поднялся повыше. Лекс поискал глазами и увидел на горизонте цепочку таких же скалистых островков, как и тот, который они оставили позади.

Они очень красиво смотрелись на фоне ярко-синего моря, эти острова. Прямо из воды торчали отвесные скалы, но вид у них был не угрюмый, а просто значительный, можно даже сказать — величавый: сталь и ультрамарин. И изумруды: тот остров, к которому приближался бронелет, был побольше других, и отличался он огромным количеством зелени непривычного насыщенного оттенка, буйно росшей прямо на голых камнях (опять-таки к разговору о зиме).

Лекс повернулся к центуриону.

— А пляжи здесь есть? — спросил он. Ниелло недоуменно посмотрел на него.

— Пляжи?.. Ах, пляжи… ну да, есть. Они огорожены. В море здесь опасно. Бывают хищники.

— А чего ж их не изведут?

— На Цезарии животных не трогают. И охота запрещена.

— Заповедник? — Лекс поймал себя на том, что начал перенимать лапидарно-телеграфный стиль центуриона.

— Не совсем. Просто — нельзя и запрещено.

Ниелло умолк.

Лекс хмыкнул — нельзя так нельзя — и опять посмотрел в иллюминатор.

Бронелет перемахнул через скалы и теперь шел над зеленой равниной, поросшей невысокими деревьями с розовой и желтой хвоей. Островок выглядел так красиво, что казался искусственным.

Впрочем, может статься, что оно так и было.

— Не вижу оборонительных систем, — заметил Лекс.

— Мало. Замаскированы.

— Все на орбите?

— И там тоже. Но в основном на экваторе. И на полюсах. Лекс кивнул и подумал, что Ниелло мог бы и вообще перейти на язык жестов. Не многое. Изменилось. Бы.

Бронелет стал снижаться и через пару минут мягко опустился прямо на изумрудную подстриженную травку подле небольшого строения, над которым возвышались ажурные секции какой-то высоченной конструкции — башни, что ли, ретрансляционной, подумал Лекс, или гиперантенны… кто его, короче, знает.

— Пошли, — проговорил Ниелло и первым спрыгнул на лужайку.

Лекс последовал за центурионом. Как только они отошли от бронелета на несколько метров, тот негромко взвыл двигателями и косо взмыл вверх, быстро набирая высоту и уходя в сторону солнца.

Лекс, прикрыв глаза рукой, смотрел ему вслед. Синеватое небо, яркое солнце, желто-красный орел на борту бронелета… радужный след от вихревых двигателей.

Сплошной импрессионизм, блин.

Лекс опустил руку и подумал, что в последнее время его что-то тянет на живописные, так сказать, ассоциации… и вообще, крайне радует внешняя красота окружающего мира, до такой даже степени, что хочется его написать… причем в какой-то новой манере. Странно.