– Ах ты, сука! – взревел за спиной мужской голос.

Юрий Антонович оказался довольно внушительным на вид мужиком. Тучный, пузатый, но чувст-вовалось, что силы в руках с избытком, и кулаки у него – будь здоров. Он даже попытался ударить Алика, но тот вовремя оторвался от его жены и встретил его ударом пятки в нос. Защититься Немчуров не смог и, размазывая кровь по лицу, подался назад.

Алик ударил снова – ногой в пах, да так, что мужик согнулся пополам. Тут же коленка пошла на сближение с его лицом...

Бил он Немчурова до тех пор, пока не сломил его морально. Остановился, когда тот окончательно потерял способность сопротивляться. Сейчас он мог только жалко закрываться от ударов.

– Что, не нравится, когда твою жену баянят? – свирепо оскалился Алик. – А как моей вдувал, ничего?

– Я не понимаю, – проскулил мужик.

– Михальцева ее фамилия!

Катька сама настояла на том, чтобы выйти за него замуж. Но при этом фамилию оставила девичью. Якобы это было одним из условий, которые поставил ей отец. Большая часть условий была совершенно невыполнимой, но хоть это она сделать могла. Алик в принципе не возражал – хотя бы потому, что не воспринимал этот брак всерьез.

– Не знаю такую.

– Ну, тогда молись, падла!

Хватило двух-трех ударов, чтобы мужик раскололся.

– Так она же сама! Сама!!! – возопил он. – Она же со всеми!

– С кем со всеми?

– Ну, муж у нее в тюрьме, а ей же хочется. Вот она и бесится... Ой!

Только сейчас до Немчурова дошло, что Алик и есть тот самый муж, который был в тюрьме. И страх еще крепче сжал его в комок.

– Ты знаешь, я уже обратно в тюрьму хочу! – зловеще ухмыльнулся Алик. – С такой женой только в тюрьму... А знаешь, как я туда попаду! Тебя сейчас, падлу, грохну!

– Н-не надо! – взвыл от ужаса Немчуров.

– Кто еще с Катькой был? Ну!

Список оказался довольно внушительным. Полдюжины мужских имен! И наверняка Немчуров знал далеко не всех «обаятелей».

Алик совершенно не думал о женщине, которую использовал, чтобы отомстить за свое унижение. Его совсем не волновало, что Немчуров может выгнать ее из дома, оставить без копейки денег. Уходя, он даже не замолвил о ней слова. После зоны он мог думать и заботиться только о себе. Любовь к ближнему была для него пустым звуком.

Катька жила в элитном доме возле городского парка, на берегу реки. Эркерные окна, пластиковые стеклопакеты, остекленные балконы. Вокруг дома – кованая ограда. У фанерной будки на входе перетаптывался с ноги на ногу двуногий тюфяк с человеческой головой. Униформа охранника сидела на нем так же нелепо, как стринги на целлюлитной заднице. Увидев Алика, он попытался перегородить ему путь, но был с позором изгнан в сторону.

– Пошел на… быдло!

Алик махнул рукой коротко, но так резко, будто собирался ударить. В глазах темный туман, за которым вполне могла скрываться жажда убивать. И непоколебимость, с которой он продвигался вперед, заставляла серьезно призадуматься.

Парень явно струхнул и сделал вид, будто перестал видеть Алика. Как будто тот взял и внезапно растворился в воздухе.

Дверь ему открыла молодая женщина, лишь отдаленно похожая на Катьку. Чуточку постарше, немного красивей и совершенно без лишнего веса. Впрочем, восторг она не вызывала. Во-первых, он был пресыщен своей быстроходной любовью, а во-вторых, это, скорее всего, была старшая Катькина сестра.

– Катерина свет Аркадьевна дома? – опершись рукой о дверной косяк, развязно спросил Алик.

– Нет, – в замешательстве мотнула головой женщина. – Но ты проходи.

Она нерешительно отошла в сторону. Лоб ее прорезала неприязненная морщинка.

– А если я вор и грабитель? – переступив порог, насмешливо спросил он.

– Ты убийца... Не знаю, может, ты заодно и вором стал, – ошарашила его женщина.

– Татьяна Аркадьевна? – Алик пальцем приподнял свою бровь, как будто это была кепка на голове, так он поприветствовал свою родственницу.

– Алексей Петрович? – тем же тоном спросила она.

– Так меня только менты на допросах называют. Ты что, в ментовке работаешь?

– Нет, я художник.

Она смотрела на него с явным женским интересом. Где-то в глубине ее глаз он разглядел пару-тройку восклицательных знаков. Дескать, у Катьки губа не дура. Типа, красавчика урвала. Но на поверхности бесовского омута густо колыхалась ряска неприязни. Алик в ее глазах был уголовником, и наверняка она считала, что он как минимум сломал Катьке жизнь. Как будто он силком тянул ее под венец.