Шрифт:
Кен-Гизар развязал сумку и вынул из нее длинный сверток. Освободив завернутый предмет от холста, он сам еще раз полюбовался тонкостью старинной работы и только после этого, вернувшись на балкон, протянул подарок царю.
Это был кинжал.
Фаргал принял оружие и поднес его поближе к горящему факелу. Отсветы огня тускло блеснули на старой темной бронзе, покрывавшей ножны, и вспыхнули, ожив, на самоцветах рукояти.
Царь медленно вытянул кинжал из ножен. Клинок был немного длиннее ладони, с двойным изгибом волной и острым, загнутым вбок жалом. Царь коснулся большим пальцем лезвия, и оно легко разрезало кожу. Капелька крови окрасила клинок, казавшийся розоватым в свете факела. Поверхность металла напоминала покрытый лаком срез старого дерева. Приглядевшись, Фаргал заметил на одной из сторон нанесенный легкими синими линиями рисунок: изготовившийся к броску змей с широкой трехглазой головой. Клеймо Аша! Хвост змея оплетал начало клинка, становясь выпуклым и образуя гарду. Выпущенный раздвоенный язычок плясал на изогнутом острие.
Фаргал вопросительно взглянул на сокта.
— Из даров Самери, — пояснил посланник Священных островов. — Чары с него сняты, но и без чар он хорош, не правда ли?
— Хорош, — согласился царь, убирая клинок в ножны, на которых тоже был вычеканен знак Аша.
— Причудливы пути Судьбы! — задумчиво произнес Кен-Гизар. — Наш вечный соперник приносит нам в дар самое себя! «Как дар врага, пропитан ядом Жизни хлыст!» — так, кажется, у твоего Сурнаш-Гина?
Фаргал покачал головой:
— Как дар врага, отравлен Жизни Хлыст! А Смерти путь всегда прямей и уже, Чем тропка бегства. Позже, обнаружив, Что ты — всего лишь сбитый ветром лист, — Перевернешься к собственной спине, Чтоб посмотреть в затылочную ямку Без зеркала… — …А путь у Смерти прям, как Крюк молнии. Намек о том, что не Счастливейшим — Ашшурова земля, Там, за хребтом, а всадникам азартным, —подхватил сокт.
–
продолжил Фаргал, -
Легко ступая смуглыми ногами, Идет через удушливое пламя По зыбкой ряби красного песка К изъеденной заклятьями стене, Едва заметно шевелит губами — И камень исчезает: перед ней Распахнутый и освещенный вход. Поторопись! Сейчас она войдет, И дверь закроется!..Загнанная вглубь боль шевельнулась под сердцем Фаргала, но он привычным усилием затворил врата памяти.
— Мне показалось, или ты и впрямь назвал Аша — врагом? — спросил царь.
— Не врагом, и не Аша! — отозвался Кен-Гиаар. — Я имел в виду Самери. Но подумай, о царь, разве враг иной раз не важней друга?
— Не для меня! — отрезал Фаргал.
«Слова не воина и не государя, — подумал сокт, бросив на царя теплый взгляд. — Слова человека!»
— Я заметил: в столице на улицах вдвое больше стражников, чем обычно! — сказал он. — Игры?
— Нет! Я внял предупреждению Люга! Вождь сказал: поблизости зашевелилось Зло! Тебе же сие ведомо!
— Да. Но с этим Злом вряд ли справятся стражники! — покачал головой Кен-Гизар.
«Он, как зверь, чует опасность!» — подумал сокт.
— А кто справится? — Царь повернулся к посланнику, и его голова показалась Кен-Гизару охваченной пламенем на фоне горящего позади факела.
— Пока не знаю, — отозвался Кен-Гизар. — На границах Карнагрии по-прежнему спокойно, насколько мне известно?
— Спокойствие нельзя назвать полным! — возразил Фаргал.
— Райно?
— Да. Мой капитан отправится туда сразу же по окончании Игр! И только Ашшуру ведомо, каким будет следующий год! [4] Не хочешь подняться наверх и спросить у Него?
4
Завершение года в Карнагрии совпадает со сбором третьего урожая, который и отмечается трехдневными Играми.
— Не выйдет! — улыбаясь царской шутке, ответил сокт. — Даже магу не под силу взойти на Великие хребты гор Ашшура и поглядеть на Небесную страну! Ключи, из коих питается мощь волшебства, иссякают вместе с воздухом раньше, чем дерзкий одолеет и треть пути!
— Так, может, и нет ее, Небесной страны? — предположил Фаргал.
— Может, и нет, — отозвался посланник соктов. — Но поскольку существует страна Мертвых там, за пустынями Юга, то почему бы не быть и Небесной стране там, за Великой Стеной Ашшуровых гор? Во всяком случае мне хотелось бы полагать, что она — есть!