Гонзасек притаился под дверью, и едва голос отдалился, потянул за ручку. Дверь отворилась, и он вбежал на четвереньках, изображая собаку.

Ему повезло: по квартире ходил пьяный Могилевчик и разговаривал сам с собою.

— С какой стати я стану помещать свои денежки в валютный фонд, а? С какой, скажите вы мне, господа присяжные? А если завтра война? А если завтра поход? Денежки мне нужны голышом и в любое время!.. Проценты?.. Жаль процентов, но чем-то приходится поступиться!..

Он грузно шлепнулся на табурет в кухне, выпил полстакана вина и запихнул в рот кусок колбасы.

— Ты, кретин, потерял девять тысяч долларов, — проговорил из-под стола Гонзасек.

— Какие девять? — отозвался Могилевчик, полагая, что беседует со своим внутренним голосом. — Откуда?

— В куртке того, кого ты сжег, было девять тысяч долларов… Ты погубил великую душу!

— Откуда известно о девяти зеленых штуках?.. И что за душа?.. Ахинея! Великим может быть только один человек на свете — Могилевчик! Или его брат! Или его сват! В крайнем случае, кто-то из его компаньонов! Остальные — шантрапа, слизь эпохи, дураки на ярмарке, где им чикрыжат мозги и карманы!

— И все равно ты потерял девять тысяч! Эту куртку успел снять шофер, и деньги он, конечно же, зажилит. А ведь это, если подумать, твои деньги. Твои денежки.

— Мои деньги! — заорал Могилевчик, наливая себе еще стакан вина. — Я несу ответственность за весь бизнес, я рискую своей шкурой, стало быть, все денежки клиентов принадлежат мне!

— Так немедленно вызови шофера сюда и здесь наедине разберись с ним!

Могилевчик забегал по квартире.

— Приготовь оружие для разговора с обобравшим тебя мошенником, уже раззвонившим, что ты готов на любые крутые меры, и ложись отдыхать! — посоветовал Гонзасек.

— Да, так и поступлю!

Он брякнул на стол пистолет, прикрыл его журналом «Огонек» и в одежде и обуви повалился на диван.

Когда установился размеренный храп, Гонзасек забрал пистолет со стола, вытащил еще и второй — из-под подушки мафиози, вскочил на окно, выходившее на улицу, раскрыл форточку и выбросил щепку, держа в руках конец лески.

Чосек в три прыжка очутился под окном. Но вот досада: леска размоталась только до половины, зависнув на высоте примерно двух метров.

Чосек раздобыл палку, но она оказалась слишком короткой.

И тут появился полицейский наряд. Чосека заметили, убегать не имело смысла.

— Откуда ты, смуглец?

— Племянник Могилевчика, разве не видите?.. Дяденька, змей запутался, помогите жилку достать!

Один из полицейских подтянул моток.

— Спасибо, — сказал Чосек, радуясь тому, что полицейские не обратили внимания, что леска тянется из форточки, стало быть, версия про змея просто-таки нелепа.

Едва полицейские скрылись из виду, Чосек подал знак Гонзасеку, и быстро очутился в комнате, где храпел Могилевчик.

Вечером в квартире разыгралась преотвратительная сцена. Могилевчик спрятал за шторами двух телохранителей и вызвал к себе таксиста-наводчика.

— Где девять тысяч долларов? — спросил Могилевчик в упор. — Если ты думаешь, что можешь безнаказанно грабить меня, ты ошибаешься: я просто закопаю тебя на свалке!

— Какие девять? — оторопел таксист.

— Не придуривайся! Деньги на бочку, или вот он, мешок, в котором сегодня же состоится твое погребение. Без музыки и скорбящих родственников!

Таксист побледнел.

— Меня оговорили! Я не утаил от тебя ни цента!

— Театр оставь для телеящика и трудящихся масс, — сказал Могилевчик. — Играть в подкидного мы больше не будем. Или девять тысяч долларов, или твоя ничтожная жизнишка!

— Меня оговорили, шеф! Денег у меня нет!.. Чтобы спастись, я достану деньги! Только после этого на меня не рассчитывай!

— Обыскать!

Телохранители скрутили таксиста и вывернули его карманы. Среди бумаг было найдено около трехсот долларов.

— Это дневная выручка, я приехал ее сдавать, — объяснил таксист.

Но Могилевчик уже решил разделаться с ним. По сигналу телохранители накинули на шею таксисту петлю и начали душить.

— Слушай, — сказал Чосек Гонзасеку. — Я не могу видеть, как скорпионы жалят змею. Если мы пришли вершить правосудие, давай действовать!