– Мы уверены, что нам нужны именно вы.

– Хорошо, а каким образом вам стало известно мое имя? Почему вы решили позвонить именно мне?

– Сэр, ваше имя значится на патенте самолета с ракетными двигателем на ядерном топливе.

– О, - говорю я, сразу сообразив, что это за патент (сейчас я вам эту историю расскажу), а затем: - Простите, но я предпочел бы остаться профессором Корнеллского университета.

Дело в том, что во время войны государственным патентным бюро заведовал в Лос-Аламосе один очень милый дядька, капитан Смит. Он разослал всем нам уведомление, в котором говорилось примерно следующее: «Патентное бюро будет радо запатентовать от имени правительства Соединенных Штатов, на которое вы в настоящее время работаете, любую возникшую у вас идею. Вы можете думать, что имеющиеся у вас идеи относительно ядерной энергии и ее применения известны каждому, но это далеко не так. Просто загляните в мой офис и изложите ее мне».

Во время ленча я встречаюсь со Смитом и, пока мы с ним возвращаемся в техническую зону, говорю ему:

– Насчет разосланного вами уведомления - вам не кажется, что если мы станем приходить к вам с каждой нашей идеей, получится сумасшедший дом?

Мы довольно долго препирались по этому поводу - уже у него в кабинете - и, наконец, я сказал:

– Идей, касающихся ядерной энергии, причем совершенно очевидных, существует столько, что я мог бы рассказывать вам о них целый день.

– ПРИВЕДИТЕ ПРИМЕР!

– Проще простого, - говорю я.- Например: ядерный реактор… под водой… вода втекает в него… с другой стороны выходит пар… Пшшшшш - вот вам подводная лодка. Или: ядерный реактор… воздух поступает спереди, нагревается посредством ядерной реакции… выходит сзади… Бах! Мы летим по воздуху - это самолет. Или: ядерный реактор…пропускаем через него водород… Шарах!
– ракета. Или: ядерный реактор… только вместо обычного урана вы используете обогащенный, добавляя в него при высокой температуре окись бериллия, чтобы повысить его эффективность… Это электростанция. И таких идей миллионы!
– покидая его кабинет, закончил я.

Вроде бы тем все и кончилось.

Месяца три спустя Смит звонит мне:

– Фейнман, патент на подводную лодку уже выдан. А вот другие три - ваши.

Так что, когда калифорнийская самолетостроительная компания задумала создать ту лабораторию и попыталась найти специалиста по всяким штуковинам с ракетными двигателями, долго ей искать не пришлось. Довольно было выяснить, кто эти штуки запатентовал!

Кстати, Смит попросил меня подписать кое-какие документы, касающиеся тех трех идей, которые я передал государству, чтобы оно их запатентовало. А надо вам сказать, существует такая юридическая глупость, - когда вы передаете патент правительству, подписанный вами документ не обретает законной силы до тех пор, пока вы не получите что-либо в обмен на него, и в том, который я подписывал значилось: «Настоящим я, Ричард П. Фейнман, передаю мою идею правительству за вознаграждение в один доллар …»

Подписал я документ и спрашиваю:

– А где мой доллар?

– Ну, это же просто формальность, - отвечает Смит.
– У нас и фондов-то нет, из которых я мог бы вам доллар выплатить.

– Вы сами обставили все так, что моя подпись стоит доллар, - говорю я.
– Вот и давайте сюда мой доллар!

– Что за глупости!
– протестует Смит.

– Никакие не глупости, - говорю я.
– Это юридический документ. Вы велели мне его подписать, а я человек честный. Так что нечего дурака валять.

– Ну хорошо, хорошо, - устало говорит он.
– Дам я вам доллар, из собственного кармана.

– Годится.

Беру я этот доллар и вдруг меня осеняет, на что его следует потратить. Надо пойти в бакалейный магазин и накупить, - а в то время на доллар можно было купить много чего, - печенья, конфеты, ну, знаете, шоколадные конфеты с зефиром внутри, и прочие сладости.

Возвращаюсь я в лабораторию теоретической физики и объявляю:

– Внимание все, я только что получил вознаграждение! Угощайтесь! На него и куплено! Доллар за мой патент! Я получил доллар за мой патент!

Тут уж все, у кого имелись патенты, а имелись они у многих, начинают таскаться к капитану Смиту и требовать свои доллары.

Поначалу он выдает их из собственного кармана, но очень скоро понимает, что нажил себе геморрой! И приступает к безумным попыткам учредить фонд, из которого он сможет выдавать доллары назойливым изобретателям. Не знаю уж, удалось ему это или нет.

Их нужно просто спрашивать?

Первое время я, преподавая в Корнелле, переписывался с девушкой из Нью-Мехико, с которой познакомился во время работ над созданием атомной бомбы. В одном из своих писем она упомянула о каком-то еще знакомом ей мужчине, и я, поразмыслив, решил съездить туда, как только закончится учебный год, и попытаться спасти положение. Однако, приехав, понял, что опоздал, и в итоге застрял на все лето в одном из мотелей Альбукерке, совершенно не зная, чем мне себя занять.

Мотель «Каса Гранде» стоял на знаменитом «Шоссе 66» – это была самая большая дорога из проходивших через город. Дома через три от него располагался маленький ночной клуб с развлекательной программой. Поскольку делать мне было решительно нечего и поскольку я любил наблюдать в барах за людьми и знакомиться с ними, я зачастил в этот клуб.

Впервые попав в него, я познакомился у стойки бара с одним пареньком. Мы с ним обратили внимание на столик, за которым сидели сплошь красивые молодые леди - думаю, это были стюардессы «Транс уорлд айрлайнз», - отмечавшие день рождения одной из них. И мой новый знакомый сказал: