– Ты продолжаешь думать, будто можешь все держать под контролем?

– Это заблуждение у нас с тобой общее, Эрин.

– Сдается мне, я совершенно тебя не знаю, Франческо, - прошептала она.

– Спрашивай, о чем хочешь, я открою тебе любой секрет.

– Это какая-то уловка, милый?
– рассмеялась Эрин.

– Спорим, после двадцати лет брака я сделаюсь самым скучным и предсказуемым человеком.

– Ты оптимист. Двадцать лет - это огромный срок, в течение которого может приключиться что угодно.

– А мне этот срок представляется одним днем, любимая. Засыпай, Эрин.

Эрин покинула больницу на вертолете.

Вертолет приземлился в аэропорту на площадке для особо важных персон. С борта вертолета супруги перешли на борт частного самолета, принадлежащего семье Романелли.

Эрин очень жалела о том, что пока не научилась по-настоящему наслаждаться роскошью. Она пробормотала:

– Я чувствую себя членом королевской семьи или звездой Голливуда.
– Девушка удобно устроилась в кожаном кресле и огляделась вокруг.

– Сегодня ты выглядишь волшебно, любовь моя, - восхищенно произнес Франческо.

И это было правдой, потому что новое шелковое платье цвета фиалок подчеркивало необычную красоту Эрин. Ее кожа сияла, волосы блестели на солнце, а глаза были наполнены таким светом, что при взгляде на жену голова Франческо кружилась, а сердце сладко замирало.

– Мы вместе, и это настоящее счастье!
– прошептал он.

В полете Эрин попросила чаю, а через некоторое время выпила вторую чашку.

– Почему бы тебе не поспать?
– предложил ей муж.

– Я боюсь засыпать, - призналась она.
– После этого падения с лестницы меня одолевают кошмары. Я постоянно просыпаюсь в страхе за жизнь ребенка.

Франческо озадаченно посмотрел на супругу, но предпочел промолчать, предоставив ей возможность выговориться.

– Я понимаю, это всего лишь сны, но все, что касается нашего малыша, кажется мне невероятно важным.

– Но твое беспокойство и бессонница повредят ему куда больше, чем дурные сны, - предположил Франческо.
– Предлагаю тебе вздремнуть, но помни, милая, что я рядом. Тебе нечего бояться.

– Ничего не получится, дорогой, - покачала головой Эрин.

– Ты же даже не пробовала!

– Не получится… Если ты не поцелуешь меня, - улыбнулась она.

– Поцелую, потому что я очень люблю твои губы. У тебя самые сочные и желанные губы, любимая, - объявил Франческо и нежно ее поцеловал.

– Теперь я уверена, сон будет сладким.

– Безусловно…

Но для самого Франческо одного поцелуя оказалось мало. Он ласкал лицо Эрин губами, царапая ее нежную кожу своей щетиной. Когда девушка в очередной раз поежилась, Франческо произнес:

– Мне действительно нужно побриться, - он попытался встать из кресла, но Эрин его удержала.

– Постой, - попросила она, - не уходи. Я хочу поговорить с тобой.

– Это так срочно? Давай поговорим, когда вернемся домой, - предложил Франческо.

– Я хотела поговорить с тобой о нашем ребенке.

Он напряженно застыл.

– Я не могу больше откладывать этот разговор. Я должна все сказать тебе прямо сейчас. Мне известно твое мнение обо мне, Франческо. Ты считаешь меня весьма нестабильным человеком…

– Почему ты так решила, милая?

– Ты сам обвинил меня в том, что бегство от проблем становится главной моей чертой. Ты считаешь, я ищу легких путей… В общем, мой выбор невелик.

– Я не совсем тебя понимаю, Эрин.

– Ты совершенно меня не понимаешь, - пристально всматриваясь в лицо мужа, произнесла Эрин.
– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы растить ребенка самостоятельно?

– Что?!

– Франческо, для меня не секрет, как сильно ты хочешь этого малыша. Я вижу, ты на многое готов пойти, лишь бы остаться с ним.

– Но ребенок нуждается в обоих родителях…

– Но только не тогда, когда отец с матерью на дух друг друга не переносят. Поверь, я знаю это, как никто другой… Брак моих родителей был для меня настоящей трагедией.

– Неужели все было настолько плохо, Эрин?!

– Когда я только собиралась пойти в первый класс, отец обещал первого сентября подарить мне сувенир, который он привез из Йорка. Я ждала этого дня с нетерпением. Помню, как по дороге в школу недалеко от нашего дома я увидела своего отца, который прямо на улице, на виду у всего квартала, обнимал и целовал какую-то крашеную блондинку. Дети, вместе с которыми мне предстояло учиться, тоже это видели!