Открывая плетеную дверь, целитель посмотрел на нее грустно и пожал плечами.

Как же ей хочется верить в людей… а когда верить хочется, значит, есть сомнения. Уверенность и вера очень разные понятия. Ничего, к ней это еще придет. Опыта нет. Чиста и немного наивна. Даже не пришло в голову, что война с эльфами просто могла отбросить ее мир на тысячелетия назад, в дикость. С людьми это происходит нередко. Они могли выродиться… но выжить и начать все заново. Вот этого у них не отнять: выживаемости и упорства.

Такая мысль действительно не приходила ей в голову. Если допустить… Энное количество тысячелетий назад была цивилизация… вроде здешней. А потом – Трехмирье. Либо проклятие сильного мага, либо просто катастрофическая война, далее – голливудятина на тему последствий катаклизма. По всему шарику? И никаких материальных свидетельств? От динозавров, стало быть, что-то осталось, трилобиты окаменели на радость палеонтологам, ископаемые растения изволили отпечататься на том, что когда-то было глиной, шумеры оставили таблички, кельты оставили менгиры, скифы – курганы и так далее… А эльфы – ничего не оставили. До трилобитов были, что ли? Нет. Эльф просто не представляет уровня земной науки… Археологии хотя бы. Стоянки первобытных откопали, Помпею откопали, а от каменных городов эльфов и пепла не осталось. Если, конечно, они не были мифическими жителями Атлантиды, или художниками пустыни Наска, или скульпторами острова Пасхи… Нет. Тут что-то другое. Мир, если судить по звездам, один и тот же. В астрономическом аспекте. А остальное что? Вариации развития? Интересно, можно ли пошариться по мирам Странниц? И стоит ли шариться, ведь говорила подруга Фара, что там Странниц не чтят, потому что не знают, что это за звери такие, могут… убивать вряд ли, разве что хулиганы какие, а вот запереть на какое-то время для выяснения личности… или за странности в поведении и нелепый наряд в психушку…

Она существовала, как эти миры, – параллельно. Слушала и запоминала советы эльфа, смотрела, как он готовит лекарство, – и усиленно (и безрезультатно) думала о другом. Впрочем, это было совершенно непринципиально, жили ли в эпоху трилобитов эльфы, или их придумали древние саксы, чтоб деткам на ночь красивые сказки рассказывать… К тому же фольклорные эльфы вообще с цветочка на цветочек перепархивали в поисках пыльцы и нектара… Сколько ж цветочков надо, чтоб Милита прокормить? Эльфы в здешнем понимании – это уже Толкиен и иже с ним.

На прощание он подарил ей амулет, помогающий при заживлении небольших ран. Лена спросила, может ли она показать его одному юноше, занимающемуся амулетами, и получила разрешение. Если юноша эльф, конечно.

Лиасс сразу обнял ее, и Лена испугалась:

– Меня долго не было?

– Почти четыре часа. Я начал волноваться. Нет, не из-за целителя, из-за братьев Умо. Мало ли…

– Разве твой амулет разрядился? То есть ты больше не чувствуешь, что со мной все в порядке?

– Чувствую, – улыбнулся Лиасс, – но это почему-то не мешает мне волноваться за тебя. Ты нездорова, Аиллена, и тебе может быть очень трудно.

– Даже не заметила Шага. Лиасс, может, я совершенствуюсь?

– Бесспорно. Ты меня портишь. Я волнуюсь там, где не нужно. И все же я рад, что ты вернулась благополучно. Гарвин спит. Полукровка спит. Маркус спит. Милит наорал на меня и теперь дергается. Он дежурит возле полукровки.

– Милит? На тебя? Наорал?

– Причем громко. За то, что я отпустил тебя одну.

– Лиасс, ты можешь быть со мной абсолютно честным? Один только вопрос?

– Я очень постараюсь, – серьезно пообещал он.

– Ты действительно простил Милита?

Не хотелось ему быть честным. Так не хотелось, что он даже не постеснялся это показать. Но пожал плечами:

– Насколько мог. Наверное, простил. Только забыть не смогу. Это всегда будет стоять между ним и мной. Никто не давал ему права рисковать тобой. Тем более что никакой необходимости в этом не было. Я не терялмагии. Милит слишком быстр. Он решил, что я стал слаб, но это не так. Я не былслаб. Он не знал, что самая сильная магия – магия разрушения, но незнание не оправдывает.

– Но все кончилось хорошо, Лиасс, – жалобно проговорила Лена, привычно укладывая голову на его широкое плечо. – Возможно, если бы не это чувство вины, он не отдал бы шуту свою жизнь. А теперь они стали друзьями.

– Потому что шут великодушен. Аиллена, я сделал с собой все, что смог. В этом могу поклясться.

– Между тобой и Милитом стоит это. Между тобой и Гарвином стоит его некромантия. Ты слишком требователен к своим близким.

– Иначе быть не может, – удивился он. – Но некромантия Гарвина не мешает мне любить его. И проступок Милита не лишил его моей привязанности. Мои чувства не изменились. Это – разум, Аиллена. По-другому нельзя. Я – Владыка эльфов.

– Ты холодный и бесчувственный. Только я тебя все равно люблю.

– И даже нашу первую встречу простила?

– А у меня наоборот. Разум прощает, а вот сердце не очень.

– Вот видишь, – совершенно удовлетворенно произнес он, – то же самое. Ты любишь меня, хотя я и поступил с тобой очень некрасиво, а я люблю Милита, хотя он поступил очень некрасиво с тобой. Только неужели тебе со мной было так уж отвратительно?

– Было. Душе было отвратительно. Но я понимаю… сейчас я верю, что у тебя действительно не было другого выхода, кроме как умереть… и следствием этого была бы гибель всех эльфов Трехмирья.