Рассвет снова облил розовым дальние вершины. Шут, захлебываясь, пил воду, сдерживая стоны. Гарвин лежал неподвижно и смотрел в небо. Милит наклонился над ним.

– Не засти. Или считаешь… считаешь, что твоя рожа прекрасней неба?

– Моя рожа, конечно, прекрасней, – уныло сказал Милит. – Ну и чего ты добился, Маркус? Он все равно умирает. Что он сделал тебе, если ты хочешь, чтобы он промучился еще несколько часов?

– Отстань от него…

– Думаешь, я не знаю, что ты думаешь? Считаешь это наказанием за то, что творил? Считаешь, что искупишь?

– То… что я делал, ничем… ничем не искупить. Сделанное… не меняется. Ты должен знать. Впрочем… Прости, Маркус. Я очень устал, друг. Позволь ему дать мне уйти.

Лицо Маркуса посерело, но он смолчал. Милит вытащил из ножен кинжал.

– Прощай, Гарвин.

– Дракон, – вдруг отчетливо проговорил шут. Милит обернулся.

– Она не может его позвать.

– Нет. Ты. Или Маркус. Он говорил, что почувствует, если амулет окажется в чужих руках.

Маркус уже вышвыривал вещи из рюкзачка Лены. Золотой дракон засверкал на солнце.

– Милит, давай ты. Меня он видел. Знает. А ты…

– Отойди на полмили, – выдохнул шут. – Чтобы… чтобы от нее подальше.

– Спалит, – разочарованно протянул Гарвин, с сожалением глядя, как Милит вкладывает кинжал обратно в ножны. – Драконы сначала… сначала огнем – а потом разбираются.

– Ну и спалит. Зато ее почувствует! – Милит схватил пряжку и легко побежал-полетел по берегу озера. Зови дракона, Рош. Он может тебя услышать.

– Охх… Маркус, если мне так больно, то каково Гарвину?

– Гарвину хреново, – мрачно сообщил тот. – Даже умереть спокойно не дают… Маркус вот и не дает. Даже если я сейчас… окажусь в Тауларме… все равно… эльф знает, когда приходит время.

– Милит тоже знал, – огрызнулся Маркус. – И Владыка знал. Однако ошиблись.

– Аиллена без сознания… На кого надеяться мне?

– Маркус, посмотри, как она. Что-то изменилось. Посмотри.

Лена постаралась сфокусировать взгляд на Маркусе. Его сумрачное лицо прояснилось.

– Видишь меня, девочка? Ну не говори, не надо. Моргни хотя бы.

Лена закрыла глаза. Впервые за это время. И впервые почувствовала, как же их режет, она ведь ни разу не моргнула. Надо звать Мура. Почему получалось услышать всех. Почему не получается звать дракона.

лена. лена. у милита все получится. он маг. он сумеет. лена, ответь. дай знак. лена.

Рош.

–Я ее слышу, – радостно, забыв о боли, сказал шут. – Маркус, Гарвин, я ее слышу.

Гарвин облегченно вздохнул. Маркус осторожно приподнял ей голову и влил в рот немного отвара. Гару суетился рядом и все норовил полизать лицо.

Это твой эльф? Здоровенный детина с синими тарелками вместо глаз? Аиллена! Отзовись, а то я его спалю.

Мой.

Лечу.

Через пару минут раздалось хлопанье крыльев, показавшееся Лене чудовищно громким. Дракон приземлился на берегу и пробежался по кромке воды, гася скорость, как самолет, потом грациозно для такой махины развернулся и подошел. Не обращая внимания ни на людей, ни на эльфа, ни на рычащего, но поджавшего хвост Гару, он приблизил морду к лицу Лены и внимательно всмотрелся. Янтарный глаз был огромен. Мур по-собачьи обнюхал Лену и по-человечьи покачал головой.

– И что вы с ней сделали?

– Я… толкнул, – с трудом проговорил Маркус.

– То-то смотрю, ты исхудал, – фыркнул Мур, – чувство вины тебя изглодало. Звали зачем?

– Хочешь, чтобы она здесь осталась? Без помощи?

– Ага. Просто мечтаю. Чем тут у вас воняет? Жаркое сожгли? Или с драконом подрались?

– С магом.

– Это от него мертвечиной несет?

– От него.

– И то хорошо. Ага. Понятно. Как там эта фигня у вас называется: иссушающий огонь? Круто. Эльф, ты еще живой? Моргает, значит, живой. Хотя, похоже, ненадолго. А где полукровка?

– Я здесь, ар-Мур.

– Ни хрена, – емко выразился дракон, оглядев шута. – Ясно.

– А где… эльф?

– Щас придет. Живой и даже не жареный. То есть, надо понимать, вы хотите сделать из меня вьючную лошадь.

– Уведи ее в Тауларм, – попросил Маркус. – Пожалуйста.

– За нее можешь даже не просить. Это вроде как само собой. Но вас-то тут тоже бросать… – Он сел, обвился хвостом, как кошка, и почесал передней лапой в затылке. Чешуйки металлически загремели. Прихрамывая подошел Милит, имевший довольно помятый вид.