– Ну и хорошо, – сообщил Маркус. – Так жрать хочется.

– Больной будет жить, – засмеялась Ариана. – Аиллена, я не могла уйти, не попрощавшись. Не хочу, чтобы между нами оставалось что-то недосказанное.

Лена сонно махнула рукой и охнула, а Ариана немедленно приступила к перевязке. Исцелять они не рискнули – уж очень им не понравилось тогдашнее состояние Лены, поэтому просто зашили порезы. Ариана промыла их, наложила бальзам, перевязала, поцеловала Лену в щеку, а Маркуса – в губы и ушла. До следующей встречи через несколько месяцев или лет.

– Владыка сейчас их с Кайлом отправит в Тауларм, – объяснил Милит, – а сама здесь еще задержится. Аиллена, не бойся, мы не дадим Гарвина в обиду. Но сейчас я буду его будить, и ты меня не останавливай.

Он наклонился над Гарвином, прижал к его горлу кинжал и прикоснулся пальцами к векам. Гарвин открыл глаза и уставился на племянника.

– Вроде ничего, – сказал Милит. – Ты как?

– Давай лучше я спрошу, – хмыкнул Маркус. – Гарвин, ты как, все еще хочешь меня убить или подостыл?

– Тебя? – проворчал Гарвин. – Очень. Ну, вроде бы я и правда… я. Но если ты нажмешь посильнее, я не обижусь.

Милит убрал кинжал в ножны. Гарвин сел.

– Черт. Боюсь, до уборной не добегу. Аиллена, может, отвернешься?

Лена хихикнула и уткнулась носом шуту в грудь. А она сама-то успеет добежать? Когда Гарвин ушел вместе с горшком, Лена тоже встала. Терпимо. Милит отправился ее провожать и подождать около домика на одну дырку, зато похожего на теремок: уборная вся была покрыта изящной резьбой.

Гарвин, раздевшись до трусов, мылся ледяной колодезной водой во дворе. Лена поежилась. Вот в баню сходить надо… а какая баня с порезанной правой рукой?

Милит решил этот вопрос, притащив какую-это эльфийку, которая почла за честь помочь вымыться Светлой. Нашитые на черное платье голубые ленты были заляпаны кровью. Эльфийка принесла Лене юбку и блузу (у эльфов вообще не было деления на порядочных и продажных женщин, они как-то не додумались, что за любовь можно брать деньги), расчесала и уложила ей волосы. Мужчины уже поели – не дождались, так что Лена ела кашу в одиночестве. Кто б сказал, что она будет любить кашу! Да еще на воде! Правда, с ягодами и фруктами, но все равно ж каша, которую Лена ненавидела с пионерского лагеря и школьной столовой. Мужчины разговаривали, подшучивали, и даже Гарвин был более-менее похож на себя. Ровно до того момента, когда в дверь, естественно без стука, вошли Лиасс и Лумис. Гарвин замолчал и опустил глаза. Остальные слегка насторожились. Лиасс покачал головой, и солнце заиграло в его золотых волосах.

– Считаете меня врагом?

– Нет, – недружным хором ответили они.

– Но другом тоже не считаете?

– Ну почему, – ответил шут за всех. – Просто у нас довольно четко обозначились расхождения. Так я и с Милитом не во всем соглашаюсь, а Маркус со мной.

– Они просто не понимают твоей правоты, отец, – сказал Гарвин. – Они больше люди. Даже Милит… очеловечился.

– Ничуть, – пожал плечами Милит, – если что, я сегодня перерезал бы тебе горло. Можешь быть уверен. Я не ученый, но знаю, что будь второй приступ так скоро… то ты безнадежен.

– Я могу осмотреть тебя, сын?

– Конечно.

Пока Лиасс всматривался в Гарвина, Лумис всматривался в Лиасса. Учился? Или наблюдал? Не верил, что Лиасс действительно Владыка? Усомнился после хамского поведения Лены и ее спутников? Ну и что? Этот мир далеко от Сайбии. А в Сайбии Лиасс – Владыка.

– Кажется… Я ничего не нашел, – не без облегчения признал Лиасс. – Но будь внимателен, хорошо? Следи за собой. И… Гарвин, я знаю, что ты склонен все скрывать, продолжай скрывать от меня, но говори им.Или хотя бы ей. При самом маленьком подозрении – говори. Ты должен беречь их.

– Я знаю.

Лиасс перешел на эльфийский, и Лена перестала прислушиваться, все равно в этих напевах она улавливала только отдельные слова. А шут слушал, чуть нахмурившись, склонив голову и опустив глаза: старался понять.

Владыка прижал к себе сына, потом внука, шута, очень осторожно, чтобы не разбередить исцеленный ожог, обнял Маркуса, поцеловал Лену и даже потрепал по загривку Гару.

– Возвращайтесь в Тауларм. Это ваш дом, – сказал он тихо. – Смотри, Лумис. Когда ты захочешь навестить нас, сделаешь то же самое.

Он прочертил в воздухе проход и исчез. Лицо Лумиса немедленно расслабилось.

– Кажется, я запомнил.

– А я даже не вижу, – безмятежно сообщил Милит. Лумис посмеялся, но Лене не понравился его смех – зеленые глаза не теплели, поговорил с ними о том о сем, потом ушел, а они расселись по кроватям – было все же удобнее, чем на стульях.

– Вы… – начал было Гарвин, но замолчал, словно подавившись. – Я…

– Ты действительно нам нужен, – кивнул шут. – Как Маркус, Милит, я. Может, даже больше.