– Жарко, – с сожалением пробормотал Маркус. – Слишком жарко. Он не привык. Еще две смены, Лена. Всего две. Его не убьют. Дурак он, что ли, дать себя убить? Ну а если ранят, целителя найдем. Ты будь спокойна, я найду. И заставлю исцелить. Клянусь.

Стрела царапнула его руку, пролетев дальше и почти не потеряв скорости, но кровь тут же проступила на белой рубашке. Лицо шута не дрогнуло, оставаясь таким же – одновременно расслабленным и сосредоточенным. Уж что-что, а сконцентрироваться он умел… Ну чего бы Гарвину не научить его, например, отводить стрелы…

Господи. Гарвин. Милит. Костер. Огонь. Святая инквизиция.

– Лена, держись. Ты хочешь, чтоб они увидели твою слабость? – шепотом прикрикнул Маркус. Конечно, его слабость никто никогда не увидит. Он…

Стрела вонзилась в предплечье, и толпа взвыла радостно. Шут отломил ее, кажется, просто пальцами. Как тоненькую веточку.

– Лена, спокойно. Это не рана. Это чепуха, – торопливо заговорил Маркус. Да, это не рана, это чепуха. Если не надо летать по ограниченному пространству, уворачиваясь от стрел. – И стрелки аховые. Честно, аховые. Может, метко стрелять по неподвижной цели могут, но чтоб быстро, подряд, да по движущейся… Ты смотри, какой он ловкий да быстрый! Лена, держись, черт тебя задери!

Третья стрела попала ему в ляжку, сбоку. Очередная неопасная рана. Но нога у него подогнулась, он успел упасть, перекатиться (стрела при этом переломилась), вскочить, и последняя стрела последнего стрелка попала ему в шею. Толпа радостно заорала. Шут схватился за горло, поискал глазами Лену, медленно-медленно опустился на колени и завалился набок. Маркус выругался.

– Он жив, – спокойно сказала Лена. – Сонная артерия не задета. Не волнуйся, Маркус, он жив.

– Время! – воскликнул король. – Полукровка Рош Винор очищен от скверны! Если, конечно, жив. Очередь за эльфами, которых может очистить только огонь.

Толпа завыла в натуральном экстазе. Наблюдая за шутом, Лена даже не заметила, что эльфов уже привязали к столбам, тем самым, заботливо обложенным хворостом и симпатичными поленцами. Печать смерти. На Гарвине печать смерти. Но на Милите – печать жизни. Они не могут умереть. Не должны.

– Ты сам зажжешь огонь? – громко осведомилась Лена. Толпа притихла. Развлечение развлечением. но тут все ж таки Далена Светлая. Недовольная вроде? А чего? Не люди ж – эльфово отродье. Уроды. Им в костре самое место.

– Сам, – кивнул король. – Не потому что мне хочется это делать. Но приговорить легко, гораздо труднее исполнить. Я должен. Тем более сейчас, Светлая. Прости. Закон есть закон.

Он взял факел, сделал эти несколько шагов и ткнул горящий конец сначала в одну связку хвороста, потом в другую. Милит улыбнулся ей. Только ей. Никого больше не было не только на этой площади, но и в этом городе, в этом мире, во всей вселенной.

– Я люблю тебя, Лена.

Это просто перевод такой – люблю. Краткий. На самом деле – я так люблю тебя, моя надежда, что не сумею без тебя, самое лучшее в моей гаснущей жизни связано с тобой, и я ничуть не жалею о том, что умираю, потому что у меня была ты…

Гарвин выкрикнул что-то хриплое, невнятное, вскинул к небу руки – и из ниоткуда плеснуло таким ливнем, что даже эти хорошо просушенные дрова мгновенно погасли, а тент провис посередине. Король оторопел – и это единственное, что он успел, стражники же не успели даже удивиться. Гарвин вытянул руку, и синяя петля захлестнула горло законника, и через секунду он уже сипел у подножия костра, с которого не спеша сходил эльф со страшно обожженными руками.

Гарвин!

Ну да, Гарвин. Ты сомневалась во мне?

Гарвин…

Я тоже тебя люблю. Потом поговорим. У меня еще дела есть.

Он шевельнул пальцами, и Милит высвободился, потер руки и хищно улыбнулся.

– Стоять всем! Или будет нехорошо.

Он просто показал. Вот как разрушил всего лишь шкаф в том «поносном» замке, так здесь разнес стену ближайшего дома на уровне второго этажа. Толпа заорала и ломанулась куда-то – и остановилась перед полосой огня, перекрывшей все выходы с площади. Пометавшись еще и поняв, что деваться некуда, люди остановились.

– Не нравится, – сообщил Милит. – Гарвин, ты не знаешь, почему им не нравится огонь? Он же вроде как очищает. Не хотят очищаться. Вот беда! Я сказал – стоять! Первый, кто шевельнется, сгорит. Очень быстро. Никто потушить не успеет.

Он словно бросил мячик о землю, и там вспух шар белого огня. Даже на таком расстоянии Лена почувствовала этот жар. Булыжники мостовой оплавились.

– Иди сюда, Аиллена, – ласково позвал Гарвин. – Они будут хорошо себя вести. Правда, твое величество? Прикажи-ка своим подданным быть паиньками. И доставить сюда все наши вещи. Собаку не забудьте.