Но пока отвез меня на традиционный тайский праздник «Лой кратонг». Он проходит во время первого полнолуния ноября. По всему Таиланду люди собираются у рек и пускают по воде лодочки из банановой кожуры в качестве приношения речной богине. Праздник отмечается по всей стране, и в самом Бангкоке тысячи тайцев приходят к берегам реки Чао-Прайя, у отеля «Шангри-Ла», в поисках лучшего места, откуда можно отправить в плавание лодочку-кратонг.

Изготовление лодочек приносит мастерам большой доход, поскольку люди предпочитают покупать готовые изделия. У лотков вдоль обочины тротуаров шла оживленная торговля. Сами лодочки выглядели красочными тортами, но на самом деле представляли собой гигантские цветы лотоса. Внешние зеленые лепестки были аккуратно отогнуты назад, создавая рамку из маленьких зеленых треугольничков вокруг чашечки цветка, усаженной ноготками, орхидеями и благовонными палочками. Впервые увидев такую лодочку, я воскликнула, что она слишком красивая, чтобы с ней расстаться.

— Да, но мы отпускаем их во имя любви. А что может быть прекраснее этого? — возразил Той.

Я рассмеялась, подумав, что разум у Тоя может быть и тайским, зато сердце — чисто итальянское.

Вокруг нас собралось не менее пяти тысяч празднующих. Они проталкивались к берегу реки, чтобы присоединиться к десяткам тысяч уже собравшихся. Мы выбрались из толпы, чтобы тоже купить кратонги.

— Видите ли, — объяснил Той, — кратонги — это жертвоприношение речной богине, и кроме того, они предсказывают будущее вашей любви.

Я на мгновение забыла о разложенных на лотке лодочках, каждая из которых была красивее и изящнее предыдущей, и уже внимательнее прислушалась. Но Той вновь показал на лодочки, очевидно, предлагал выбирать и слушать одновременно.

— Когда одинокие люди спускают на воду лодочки, это значит, что они избавляются от прежних отношений. Лодочка уплывает, оставляя их свободными начать сначала и найти кого-то нового, — очень серьезно описывал ритуал Той. — А если у вас появляется молодой человек, приходите к реке на следующий год и пускаете свой кратонг по воде — в знак благодарности и во имя счастливого будущего вместе.

Я еще внимательнее стала приглядываться к кратонгам, поскольку хотела от души поблагодарить богиню за Гарри.

Я открыла рот, чтобы сказать это Тою, но неожиданно подумала, что он вряд ли знает о Гарри. Доставит ли ему удовольствие узнать, что я уже кого-то встретила? Судя по всему, я ему понравилась, но исходившие от него флюиды скорее можно было назвать озабоченностью, чем истинным интересом. Пока он говорил, я наблюдала за ним, гадая, в чем причина.

— Когда вы встречаете кого-то, следует привести его сюда, — продолжал он, — и вы оба пускаете свои кратонги по воде. По тому, как далеко они уплывут, можно судить, сколько продлятся ваши отношения.

Рассказ показался мне чудесным, и его смысл был чрезвычайно для меня важен. Но я была также заинтригована Тоем. Он чем-то напоминал мне скорбного Солимано из Вероны, вынужденного вечно играть Ромео. Возможно, потому, что я знала о его итальянской крови.

Но хозяйка лотка не имела времени для нашего момента поэзии души, ей нужно было продать как можно больше кратонгов. А мы только болтали, и, снедаемая нетерпением, она схватила первую попавшуюся лодочку и сунула мне так резко, что я отшатнулась. Лоточница же протянула руку за деньгами.

Я была слишком шокирована, чтобы помнить о вежливости, и с негодованием вернула ей вещицу — ведь я выбирала кратонг, чтобы поблагодарить богиню за встречу с Гарри и в качестве залога нашего будущего.

Но хозяйка права — пора принять решение.

Мы с Тоем выбрали, на наш взгляд, самые красивые кратонги, после чего присоединились к толпе семей, влюбленных пар тинейджеров и карманных воров, теснившихся на самом краю воды.

Давка была такая, что мы едва двигались; медленно-медленно протискиваясь вперед болтали о моем путешествии и о том, где побывал Той с Домом моделей.

И тут на меня нашло.

— Той, с вами все в порядке? — нахально спросила я.

Мы были стиснуты так, что едва дышали. И все же Той, услышав вопрос, непроизвольно оглянулся.

— Почему вы спрашиваете? — пробормотал он, не сердито, скорее заинтригованно, словно я видела что-то ему недоступное.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Просто подумалось…

В этой поездке я усвоила две вещи. Первая: мои мужчины обычно стояли на перепутье. И следовательно, считали (возможно, правильно), что и я нахожусь в таком же положении. Вторая: они согласились встретиться со мной из-за моей роли: «уши сегодня, прощание завтра» — то есть все хотели поговорить с кем-то вне своего обычного круга и обсудить ситуацию, в которой оказались.

Той вздохнул и повернулся ко мне с выражением «ты сама напросилась…». Что же, все идет как обычно.

Как оказалось, он хотел на время бросить работу. Той стал моделью, потому что это оказалось самым легким выходом — в двадцать лет его нашел представитель агентства, на которое он с тех пор и работал.

— Но знаете, Дженнифер, — сказал он без иронии, — я все думаю: неужели значение имеет только моя внешность? Неужели я всего лишь лицо и хорошая фигура?!

Легче всего было посмеяться над Тоем. Но я и не подумала. Мой разговор с зарубежным корреспондентом Уиллом в Пекине был еще свеж в памяти, и я не сомневалась, что даже те, кто делает блестящую карьеру, могут быть одиноки.