– Здесь нет обезьян? – Спросил Илья.

Юноша утвердительно кивнул.

– И ты понимаешь, что я говорю?

– Ы-ы! – Снова закивал подросток.

«Что ж, одной проблемой меньше…», подумал Илья, а вслух произнес:

– Значит, будем строить убежище здесь.

Обрадовано подпрыгнув и бросив дубину, парень вытащил из кармана шорт трофейный складной нож и побежал срезать стебли вьюнов.

«Смотри-ка, шустрый какой…, поди в прошлый раз наблюдал, как я ук-рытие делаю…, и куда только прежняя агрессивность девалась?».

Двухдневная ночь прошла как обычно: в окружении не всегда поддаю-щимся идентификации шорохам и крикам. Поначалу Илья, не имевший семьи и детей, внутренне кривился от того факта, что одичавший подросток инстинк-тивно жмется к более сильному взрослому человеку, при каждом звуке, раз-дающемся непосредственно возле сплетенных стеблей, испуганно вздрагивая и переставая дышать. Но, к концу долгой ночи, стал относиться к этому более спокойно.

Ночь прошла. Набрав воды из реки, Илья протянул стянутый гибким стеблем лист прибрежного растения, наполненный водой, подростку:

– Умойся.

Парень взял своеобразную чашу, но умываться не стал, а жадно выпил содержимое и глазами дал понять Илье, что хочет еще.

– Как же ты раньше воду добывал? – Спросил боец. Выполнив безмолв-ную просьбу.

Подросток, как мог, жестами объяснил.

– Ясно, жил возле брода.
– Илья набрал воды в третий раз. – Если хочешь остаться со мной, придется научиться умываться.

Вздохнув, с видом полной безнадежности, парень начал очищать лицо от наслоившейся грязи, недовольно при этом похмыкивая.

– Давно в лесу живешь?

Парнишка пожал плечами.

– Один?

Кивок.

– А почему не в деревне, не пускают, как меня?

Парень насупился, отвернулся.

– Эй. – Илья подошел к подростку. – Ты чего, плачешь?!

Пацан открыл рот и показал Илье изуродованные десны с обломками зубов и…, короткий, с неровными краями, обрезок на месте языка. Трясущими-ся руками, парень подергал себя за рубаху, достал нож и жестами показал, как ему раскрывали рот и отрезали язык, потом еще раз подергал себя за рубаху. И все это время в глазах немого рассказчика стояла боль и горечь, обида и…, мелькало еще удовлетворение от неожиданно свершившейся мести.

Илье стало нехорошо, он отступил на шаг и сел на землю:

– Это он с тобой так? Тот парень, которого ты убили?

Подросток кивнул, поджал губы, потом снова подергал себя за рубашку, провел ладонью вдоль лица, ткнул пальцем себя в грудь и указал на Илью, еще раз дернул себя за рубашку.

Илья тряхнул головой:

– Постой! Принял меня за него, что ли?

– Ы-ы! – Закивал парнишка.

– А ботинки-то тогда зачем просил?!

Подросток встряхнул руками, типа, что ж ты, глупый что ли? Показал на себя, встал, взяв руки дубину и подняв на уровень плеча. Махнул рукой на Илью, наклонился и изобразил, как боец расшнуровывает свои легкие ботинки. Снова указал на себя и опустил дубинку на предполагаемую голову жертвы.

Илья громко рассмеялся, обескуражив парня. Захлопал ладонью о колено, кое-как заставил себя успокоиться и снова рассмеялся….

– Нет, парень! Хо-хо-хо! Ничего бы, хо-хо, у тебя не вышло!

– Ы?

– Да потому, что я бы не согласился отдать тебе ботинки в любом слу-чае. Обувь, это личное, а для бойца, выполняющего задание, еще и производст-венная необходимость, напрямую сказывающаяся на качество выполнения по-ставленной задачи! Ладно, брат, не грузись, может, потом поймешь. – Сделав паузу, Илья протянул руку парню и когда тот осторожно пожал её, добавил. – Я рад, что ты оказал не таким обезумевшим дикарем, как я себе представлял!