— Джессика? — Низкий, хриплый голос нельзя было спутать ни с каким другим, когда он, не веря своим глазам, прошептал ее имя. Она обернулась.

— Это ты, — сказал он с явным восторгом. Его сердце бешено забарабанило, когда Тэнди сказала ему, что его спрашивает женщина, но он не смел поверить, что это Джессика. Он так долго ждал ее звонка, что ему наконец удалось убедить себя, что он ошибся в ней, что она не отвечает ему взаимностью. И вот она перед ним, с сияющими глазами, хотя и полными сомнений. Он мог себе представить, как она должна была чувствовать себя среди этой толпы. Они пугали даже его своим молодым, бьющим через край весельем в сочетании с другой крайностью — разочарованным безразличием.

— Кажется, я по ошибке попала в разгар веселья, — сказала она. — Прости.

— Не извиняйся. Я рад тебя видеть, — сказал он тепло, кладя руку ей на талию и уводя ее в кухню, единственное место в квартире, не занятое гостями. Он закрыл за ними дверь и остановился, пожирая ее с головы до ног горящими от желания глазами.

— Я скучал по тебе. — Пока он протягивал руку к ее щеке, чтобы нежно погладить, он с удивлением отметил скептическое выражение ее глаз.

— Правда? — сказала она с вызовом, отстраняя его руку, но не в силах отделаться от потрясающего ощущения, пробежавшего по ее нервам. — Нельзя сказать, чтобы тебе недоставало общества, если можно так назвать это сборище.

— Это «сборище» — одна из самых крутых рок-групп мира, — сообщил он с кривой усмешкой, которая растопила ее сердце. — Они только что закончили свою первую запись в «Баронете» и празднуют это событие. Это та самая вечеринка, о которой я тебе говорил, помнишь?

— Да, кажется, припоминаю. Поздравляю, — сказала она неуклюже, все еще разрываясь между чувствами, которые испытывала к нему, и беззащитностью, вызванной открытием, что большинство его друзей годятся ей в дети.

— Забудь о них, — предложил он прямолинейно, как будто это было на самом деле возможно сделать. — Почему ты здесь?

— Я пришла сказать тебе… — Вдруг её и без того хрупкая надежда исчезла совсем, потерялась в потоке вопросов, вызванных этой выкаблучивающейся компашкой, усугубившей худший из ее комплексов об истинном размере пропасти поколений, отделяющей ее от Кевина. Несмотря на светящиеся пониманием глаза Кевина, она уже ни в чем не была уверена, включая те эмоции, которые прежде всего привели ее сюда.

— Ты пришла сказать мне что? — подбадривал он.

Джессика всеми силами хотела, чтобы он захотел обнять ее, заставил произнести слова, которые она не могла вымолвить. Она хотела, чтобы он облегчил ей задачу, но было ясно, что он не собирается этого делать. Она понимала, что он ждет от нее достаточной зрелости самой принимать решения и что он прав. И когда она шла сюда, она так и собиралась сделать. Ей следует это помнить.

Наконец, собравшись с первоначальной, вдохновенной решимостью, она подняла на него глаза и увидела удивление и такие же, как у нее, страх и желание.

— Джесс, — пробормотал он, выдавая дрожью в голосе свои разбросанные чувства. — Ты приняла решение?

Она молча кивнула, и последние остатки неопределенности как ветром сдуло, когда он застонал и с силой прижал к себе. Она ощутила каждую пуговицу на его рубашке, пряжку ремня, мягкую ткань его слаксов — все, что возбуждает чувства от такой близости. Его пальцы тонули в ее волосах и жадно притянули к себе ее жаждущие губы. Его язык легко дразнил ее ждущий рот, затем нырнул глубоко внутрь так, что у нее захватило дух и огненные волны прокатились по всему ее телу.

Только когда бодрый голос произнес:

— О, извините ради Бога, — они неохотно оторвались друг от друга.

Все еще прерывисто дыша, Кевин спросил далеко не вежливым голосом:

— В чем дело, Бэрри?

— Дорогой, если бы я знала, чем вы тут занимаетесь, я бы не стала беспокоить, — сказала маленькая женщина, с любопытством изучая Джессику своими темными глазами. — Некоторые из наших гостей уходят и хотят попрощаться с тобой.

— Я приду через минуту, — сказал он грубовато, крепче прижимая к себе Джессику.

— Но, дорогой…

— Через минуту, Бэрри, — сказал он категорично.

— Как скажешь, дорогой. Но не задерживайся.

Легкая интимность в тоне Бэрри Чейз и ее свобода распоряжаться Кевином дохнули на Джессику отчаянием. Она пыталась разубедить себя, что это не более чем разговор двух партнеров по бизнесу. Но ей не удавалось поверить в это. Воспоминания о Тодде в подобных обстоятельствах нахлынули на нее.

— Оставляю тебя твоим гостям, — сказала она напряженным голосом, стараясь высвободиться из решительных объятий Кевина.

— Останься, Джесс. Нам надо поговорить, — тихо возразил он, настаивая на своем.

— Мы вряд ли сумеем поговорить в таких условиях, — ответила она, удивляясь своей способности говорить с таким спокойствием, в то время как на самом деле ей хотелось только потребовать от него объяснения, что его связывает с этой привлекательной женщиной в переливающемся черном с серебром платье, женщиной, которая, в отличие от нее, чувствовала себя совершенно легко среди этого букета распоясавшихся детей. — Судя по шуму, это может длиться еще много часов.