— Без разницы. Главное, чтобы ехала. Ладно, будите спящую красавицу!

— Э! Братуха, подъем! — откинув капюшон, Харя стянул противогаз с взмыленного лица, которое, в пику кличке, оказалось вполне приличным.

Подталкиваемое носком ботинка, распростертое тело громко икнуло, а затем, с трудом разлепив губы, многозначительно изрекло:

— Остмякое!

— Чего? — не разобрал тот, которого звали Типун.

— Оставьте… меня… в покое… — с невероятным трудом вытолкнул из себя пьяный, с усилием переворачиваясь на живот.

— Ну, извини, — Типун тоже снял противогаз и беззлобно сунул лежащему сапог под ребро, — что потревожили ваше высокоблагородие-с. Нижайше просим прощения-с.

— Вы кто? — не открывая глаз, поинтересовался прижавшийся к полу щекой охранник.

— Ты сообщение написал?

— Какое… Где?

— Там, на маршрутке.

— Ну да… — пьяный пошевелился и, разлепив, наконец, глаза, с удивлением посмотрел на окруживших его людей, часто моргая. — А вы кто?

— He дуркуй, пока до чертей не допился. Хотя курсом идешь верным. Я лично еще неделю назад был учителем истории. А теперь вот в диггеры подался. К северному побережью идем. В Пионерск или Светлогорск.

— А какой смысл…

— Курортные зоны, — продолжил диггер. — Врезали вроде сюда и по Балтийску в основном. Говорят, что там отделались легче, чем в Кениге. Дотуда только импульс докатился. Здесь теперь по-любому не выживешь, факт. Облако уже полностью осело. Так что пакуй манатки, нам лишние руки не помешают.

— Идите в жопу! — тихо всхлипнул мужик. — Тут отсижусь.

— Жопа, старик, теперь понятие бесконечно растяжимое! — фыркнули в ответ. — Да и надолго ли тебя хватит? Дней пять максимум, а потом гарантированно кони двинешь.

— Не гони! У меня тушла и «беленькой» полно… — упрямо пробормотал пьяный.

— А когда закончатся, в ларек за догоном сбегаешь? — усмехнулся Типун. — Пешком, без «химзы» и намордника?

— Огнестрел какой-нибудь есть? — потеребив лямку пузатого рюкзака, деловито поинтересовался Харя.

— Да, там, — с трудом приподнявшись, охранник неопределенно махнул рукой. — В будке. «Макар» в сейфе лежит.

— Добро. В дороге пригодится. Витек, посмотри.

— Звать-то тебя как? — Типун помог охраннику подняться.

— Михаил… — хотя к чему теперь эти бессмысленные ярлыки, набитые в паспорте, шершавые листки которого теперь годились разве что на бумагу для самокруток. В мозгу промелькнуло армейское прозвище, которое он получил за регулярные посылки с выпечкой от жены и матери, каждый раз бережно завернутой в пахнущую домом тряпицу. — Батоном меня зови.

— Господином, что ли? — с заметным акцентом спросил один из мужиков.

— А?

— «Батоно» по-грузински означает «господин». Ты, случаем, плеткой орудовать не любишь?

— Это у меня из-за хлеба, — попробовал по-дружески объяснить Батон.

— А я думал, у тебя из-за водки все, — усмехнулся тот, что вроде был у них за главного.

— Жену, сына… поминаю, — вызывающе вперил в него свои красные глаза Батон.

— Да теперь впору весь мир поминать! Только вот, жаль, печень не резиновая. Я — Типун, а эти охломоны — Башка, Витян и Харя. Ладно… нарезной, — усмехнулся главный диггер, протягивая мешок с противогазом, — для начала «слоника» держи…

— Жень, да я с работы пораньше вернусь… — во сне бормотал Батон, ворочаясь на полу своей палатки, наполненной удушливым перегаром. — Димка, не серчай… никуда твое зверье из зоопарка не денется… Я тебе конфет по дороге куплю! Много-много… Дим… Дима!!!

Спросонья он так замахал руками, что едва не своротил забившуюся между ящиков палатку. А проснувшись — вскочил с диким ревом, весом своего могучего тела отрывая палатку от земли.

— Да что ж вы не отпустите-то меня!? — истошно орал крушащий все вокруг мужик, размазывая по щеке стекающую изо рта слюну.

Наконец, оглядевшись, он осознал, что находится не в разрушенном коробе городской парковки, а внутри продолжающей свой путь субмарины. Устав молотить, пинать и расшвыривать, Батон навалился спиной на ящик и сполз на пол, пряча лицо в ладони.

— Отпустите меня, — тихонько захныкал спрятавшийся в трюме лодки человек. — Пожалуйста…

Обтянутые водолазкой могучие плечи била мелкая дрожь.