Насчет молодых рук и горячих сердец: у одной из своих жертв он собственными руками вырежет сердце. Обычным кухонным ножом. Правда, хорошо заточенным.

Ножи он точил сам. Не специально к убийству, а по мере надобности. Когда они тупились.

Были поездки и менее романтические, ближние. Зато не со взрослыми парнями, к которым неизвестно как подступиться, а с доверчивыми подростками. Их можно в дороге и обнять по-отцовски, и погладить, и похлопать…

«В канун Нового года была организована поездка в Ростов-на-Дону. Ребятам понравились аттракционы, прогулка в парке имени Горького. Затем мы посетили планетарий и краеведческий музей. И наконец, волнующее, увлекательное зрелище — цирк! Что может быть красивее этого представления сильных, ловких, смелых ведущих мастеров советского цирка! А особенно ребят обрадовала встреча с «любимым бабушкиным внуком» — народным артистом СССР Олегом Поповым».

Отцы и дети — без всяких там интеллигентских комплексов. Никаких противоречий. Полное единство взглядов. Прекрасные идеи и чистые побуждения. Светлая юность. «У московских студентов горячая кровь…» — словно в издевку вспомнилась эта набившая оскомину песня, которую сами московские студенты называли «песней вампира». И седовласые, умудренные опытом, закаленные борьбой и лишениями наставники. Им посвящает Андрей Чикатило добрый десяток увесистых газетных материалов. Вот статья «Воин, коммунист, наставник» о мастере производственного обучения Павле Логвиновиче Клещевском, который «всегда в окружении ребят». Вот другой мастер, Виктор Егорович Круговой, который «перед тем как обучать молодую смену, сам прошел жизненную школу на угольном предприятии». Вот славит он под рубрикой «Рассказы о коммунистах» Татьяну Захаровну Соболеву, у которой помимо всего прочего крепкая семья: «За любое дело они берутся сообща». Вот портрет повара ПТУ Натальи Николаевны Захаровой: «С волнением просматриваю многочисленные почетные грамоты, которыми награждалась Наталья Николаевна с 40-х годов и по настоящее время. Они наглядно показывают, что ее трудовая биография неразрывно связана с биографией Родины… Любят ребята своего повара».

Эти материалы подписаны иначе, чем отчеты из медвытрезвителя. Тут после своего имени он указывает: мастер производственного обучения. Последнему несмышленышу понятно, что автор этих звонких строк тоже всегда в окружении ребят, он тоже прошел жизненную школу, у него тоже крепкая семья и доблестная трудовая биография.

Не так он прост, этот общественный корреспондент газеты «Знамя шахтера». Образование даст себя знать. Образование и еще пылкие мечты занять когда-нибудь высокий пост в большом партийном здании.

Потом он отрешится от всего этого. Проклянет партию и бредни насчет светлого коммунистического будущего. Отряхнет прах старого большевистского мира со своих натруженных ног борца за справедливость.

«Они» будут во всем виноваты — те люди, которые сделали его таким. «Они» его обманули, предали, напичкали ложными идеями и оставили врагам на поругание. Он стал бы совсем другим, если бы не «они».

На самом деле «они» своим примером и жизненным опытом учили только одному: не брать на себя ответственность. И тут он оказался прилежным учеником.

А чему он так и не выучился — это журналистскому мастерству. Не добился в газетном мире известности. То ли таланта не хватило, то ли учителя оказались скверные.

Та известность, которую он получил, — да пропади она пропадом! Лучше бы он стал главным партийным обозревателем.

На худой конец, даже генеральным секретарем.

Несколько остыв за чтением верноподданнических газетных статеек, вернемся к делам криминальным.

В конце 1978 года заканчивается розовый период преступной жизни Андрея Чикатило. Начинается ярко-красный.

Из записок доктора Дмитрия Вельтищева: «С 1978 года у Ч. после усиленного переживания оргазма при виде крови жертвы возникает влечение к особо жестоким проявлениям садизма. Прежние сексуальные перверсии (фроттаж, педофилия, мастурбация) не доставляли подобного удовлетворения. Извращенное сексуальное влечение сочеталось с аффективными (эмоциональными) колебаниями — подавленностью, погруженностью в переживания, связанные с неудовлетворенным влечением, и душевным подъемом, приятным чувством усталости после содеянного. Таким образом, на этом этапе формировались выраженные нарушения сексуального влечения — извращенность, потеря контроля и критического отношения к себе — на фоне нарастания эмоциональной холодности и диссоциации. Сексуальные перверсии (садизм, педофилия) совершались с особой жестокостью, с проявлениями вампиризма, каннибализма и некрофилии. Следует отметить стереотипный характер совершенных преступлений — особый отбор жертв, повторяемость в последовательности действий (удары ножом, выкалывание глаз и т. п.). Наряду с этим сохранялись признаки извращенной шизоидной сенситивности (ранимости) — непереносимость взгляда жертвы.

Нарастающая социальная дезадаптация при этом не была связана с характерными для таких перверсий агрессивностью и возбудимостью. Она проявлялась скорее в нарастании аутизма, шизоидности, сутяжного поведения…»

Эта оценка нашего эксперта носит достаточно специальный характер; она понадобилась нам как отправная точка для анализа преступной биографии. Есть и другие психиатрические сюжеты: официальное заключение Института имени Сербского, не раз оспоренное на суде адвокатом Маратом Хабибулиным, особое мнение о преступнике ростовского психиатра Александра Бухановского. Но об этом — впереди, а пока вернемся в семьдесят девятый, к самому началу кровавой тропы.

Лены Закотновой уже нет в живых. Андрея Романовича потаскали в милицию и отпустили. «Я отрицал свое участие в этом преступлении, — сказал он на следствии, — и мне поверили». Пусть так.

Что с ним происходило дальше?

На какое-то время он исчезает из поля зрения следственных органов. Доподлинно известно, что Чикатило работает в том же профтехучилище мастером производственного обучения, живет по-прежнему в Шахтах, в том же общежитии на улице 50 лет ВЛКСМ — еще одно изящное название. И по-прежнему остается владельцем мазанки по Межевому переулку.