К сожалению, мне было не суждено досмотреть эту батальную сцену в духе «Человека с бульвара Капуцинов» с поправкой на местный колорит. Метко запустив напоследок в стражников тяжелым бронзовым подсвечником, я со всех ног рванула к заветной двери. За спиной раздалось жизнерадостное гиканье Дина и забористый разноголосый мат. Судя по грохоту, в ход пошли уже столы…

Сенсоры включились на ходу, давая мне «зеленый свет». Я без опаски влетела в занавешенный проем, с разбега проскочила длинный темный коридор, свернула в другой и на миг притормозила, прижавшись к обшитой досками стене. Так-растак и переэтак! Один придурок все же увязался следом и прет прямо сюда!.. Я размашистым пинком громко распахнула ближайшую дверь, оказавшуюся выходом на задний двор, на цыпочках скользнула дальше по коридору и просочилась в следующую дверь — приоткрытую. Похоже, кладовая — тем лучше! Я вжалась в темный угол за широким стеллажом, стараясь не дышать. Конечно, так себе убежище, но легко заполучить меня им не удастся — я успела окинуть «взглядом» тесноватое помещение и кое-что присмотрела на случай драки.

Преследователь приближался к повороту, когда чья-то рука неожиданно дернула меня за полу распахнутой куртки. Я не взвилась под самые стропила только потому, что успела накрепко вцепиться в одну из полок, на которой лежали присмотренные «подручные средства». В следующее мгновение мое разгоряченное сознание отметило, что грохот шагов раздается уже слишком близко, а рука принадлежит парнишке лет восемнадцати, который только что вылез из подпола через небольшой квадратный проем.

Парень прижал палец к сомкнутым губам и потянул меня за рукав. Я недолго думая кивнула и скатилась вслед за ним вниз по неожиданно длинной хлипкой деревянной лестнице, успев бесшумно прикрыть за собой дощатую крышку.

Подземное хранилище оказалось весьма впечатляющим — и по размерам, и по степени загроможденности всевозможными бочками, ящиками и тюками. Темнота была — хоть глаз выколи, но парень ориентировался в этом лабиринте как в собственном кармане, лихо лавируя среди препятствий. Я вприпрыжку неслась вслед за ним, стараясь не высказываться вслух, когда все-таки спотыкалась.

Наконец мой провожатый резко свернул влево, протиснулся между гигантскими бочками в самый темный угол и с моей помощью отодвинул тяжелый ящик. Мы нырнули в едва заметную низкую щель и через несколько минут перемещения бодрой трусцой на цыпочках достигли очередной лестницы и выбрались на свет божий.

Мой провожатый, утирая лицо рукавом ветхой рубахи, с облегченным вздохом опустился прямо на пол. Я осела рядом, переводя дыхание и осматриваясь. Просторная комната (спальня, судя по наличию внушительной кровати) была обставлена и убрана совсем небедно, но мое внимание привлекли не ковры и побрякушки, а два плотно зашторенных окна и массивная дверь, запертая снаружи на ключ.

— Хозяйкина спальня, — пояснил нежданный спаситель в ответ на мой вопросительный взгляд. — По этому лазу к ней ночной сторож ходит…

— А мы здесь что забыли?

— Отсидишься, пока стражники улицы вокруг прочешут и в харчевню вернутся, — пожал плечами парень. — Окна выходят в глухой переулок, налево — сад, направо — конюшенный двор и старый дом, пустой. Можно уйти по-тихому.

— А ваши собачки? — Нарисовавшиеся перед глазами оскаленные морды «а-ля мастино» всплеска нежности почему-то не вызывали, равно как и воодушевления.

Парень махнул рукой:

— Не твоя забота!

— Кстати, у моего спасителя имя хоть какое-нибудь имеется?

— Нортис. — Он встал, отогнул край шторы и припал к образовавшейся щели.

Я выудила из голенища не успевший далеко проскользнуть золотой и вложила его в горячую ладонь. Нортис вспыхнул, отдернул руку и гордо вскинул подбородок.

— Не надо!

— Почему?

— Грех обирать людей, попавших в беду!

— Эти деньги вовсе не последние!

— Все равно!

— А с чего ты, интересно, взял, что мне вообще стоит помогать? Может, мы бандиты с большой дороги, а наши следующие жертвы будут на твоей совести! — хмыкнула я, не на шутку заинтригованная поведением этого представителя местного населения.

Он упрямо покачал головой:

— Тогда бы вас пасли до городских ворот здешние вояки, а там схватили бы с помощью караульного гарнизона. А раз эти — пришлые — не захотели с ними делиться, значит, вы — «особо опасные».

— Тогда зачем ты-то ввязался? Скучно стало без проблем?

Он зыркнул на меня исподлобья, заметно темнея худым лицом:

— Ненавижу их!..

— Вот как! — Я стала кое-что понимать. — Сирота, значит?

— Нет. Мать — прислуга на постоялом дворе, а отца… Неделю назад они повязали.

— За что?

— На пару с нашим соседом оружие заговорщикам переправляли. Вот и…

— И?..

Он молча пожал плечами, потом безнадежно махнул рукой:

— Они живыми не отпускают! Знать бы хоть, что не мучился и где зарыли… Если зарыли.

Видимо, его совсем недетская печаль зацепила меня сильнее, чем можно было бы ожидать, потому что даже напрягаться не пришлось — «картинка» плеснула в глаза сразу же, стоило только положить руку на его поникшее плечо.