Афанасий скептически покачал головой:

— Откуда известно, что готовится теракт?

— Известно, — усмехнулся Грибов.

— А–а… ясно. Когда?

— Восьмого сентября противник Ессеева Руссултан Кершанбаев, внук бывшего президента, будет выступать в Алма–Ате и Астане перед народом, и его попытаются убрать.

— Понял.

— Надо упредить.

— Сделаем. Когда выезжать?

— Согласуешь с начальством, но лучше всего завтра. Утром в Алма–Ату вылетает борт МЧС.

— Разрешите выполнять?

— Будь осторожен, сынок, — проговорил Тамерлан неожиданно. — Казахстан не Россия, изучи специфику, чтобы не проколоться на незнании местных обычаев. Дополнительную информацию получишь через Пронина.

— Непременно, — пообещал Афанасий, коротко кивнул и вышел.

Отец Шехерезады редко давал советы зятю, обладая замкнутым характером, но он имел право называть его сынком или дружком, как уже бывало.

— Что так быстро? — полюбопытствовала Шехерезада, перебиравшая на столе какие–то бумаги.

Афанасий воровато оглянулся на дверь кабинета, подбежал к жене, поцеловал в губы и тут же отстранился, пряча руки за спину.

— Увы, уважаемая сударыня, вынужден откланяться.

— Ты… сумасшедший! — выдохнула Шехерезада, в то время как глаза девушки буквально просияли.

— Что взять с грубияна–полковника? — пожал он плечами, делая «дурацкое» лицо. — Кстати, завтра я улетаю.

— Куда? — огорчилась она.

— Это секрет государственной важности. В Алма–Ату, если уж говорить прямо.

— Надолго?

— Примерно на неделю. Будешь ждать?

— Дурачок! — надула губки Шехерезада.

Он засмеялся, помахал ей рукой, с лёгким сердцем направляясь к выходу.

— Вечером заеду, в шесть, готовься.

Афанасий вышел.

Девушка закрыла глаза, улыбаясь сама себе, чувствуя себя счастливой, но селектор издал звон, и она очнулась.

— Слушаю, Олег Харитонович.

— Шехонька, сделай нам три чая и два кофе со сливками.

Она засуетилась возле кофеавтомата, быстро приготовила кофе и чай, нагрузила поднос–тележку и вкатила в кабинет.

— Благодарствую, — с удовлетворением взял в руки чашку Играев. — Во рту пересохло.

Остальные разобрали оставшиеся чашки, взялись за орехи и печенье.

— Теперь о главном, — сказал Малахов, отпивая глоток чая. — Вася, что у тебя?

— За Волковым скоро начнётся охота, — сказал Грибов. — Его надо поберечь.

— И так было понятно, что нашего экзора надо беречь, — ворчливо сказал Играев. — У него колоссальный потенциал! Я с ним работал, это феномен, хотя сам ещё не ощущает своей силы.

— Откуда сведения? — спросил Тамерлан. — Про охоту?

Грибов посмотрел на Софью Денисовну.

— В Англии активизировался некто Дэвид Глюкк, — сказала женщина, — лидер партии «Демократические защитники меньшинств», призывает к походу на восток. Его очень беспокоят наши сибирские просторы.

— Что же это они всяких Глюкков так беспокоят? — усмехнулся Малахов. — Эта огромная, великая и священная территория дана нашему народу–земледельцу, хранителю северных традиций, для защиты и охраны последней линии обороны Севера. Недаром ещё Серафим Саровский говорил: «Русь — она есть подножие престола Господня!» Извини, Софья, что перебил.

— Мы знаем, что главный Поводырь земной группировки АПГ ушёл с должности после бегства с теплохода «Метрополия» на Байкале, его место должен занять другой ставленник Ассоциации, и по всем оценкам Глюкк и есть новый Владыка. В его окружении вдруг заговорили об экстрасенсах, представляющих угрозу человечеству, и что один из русских экстрасенсов наиболее опасен. Выводы сделайте сами.

— Речь идёт о Волкове.

— Он под защитой особой группы, — сказал Малахов. — Но будем иметь в виду.

— Что собой представляет господин Глюкк? — поинтересовался Играев.

— По официальным данным, родился в Бакингемпшире в семье банкира. Мать — голландка, отец — наполовину русский. Прадедом Дэвида был известный русский юрист конца девятнадцатого века, обер–прокурор Первого департамента Правительствующего Сената Паисий Колецкий.

— Любопытно.

— Это даёт ему право посещать Россию как родину предков. Точнее, может объяснить его интерес к России.

— Он бывал здесь?

— Дважды в Санкт–Петербурге, дважды в Екатеринбурге.