Роман увидел ещё один кольцевой коридор (любят же они змеиную геометрию!), освещённый синими люминесцентами в щелях под потолком. Из скрытых отверстий в стенах коридора время от времени пшикали струйки пара, и было здесь гораздо холоднее, чем во внешнем коридоре, никак не меньше минус пятнадцати градусов по Цельсию.

Коридор был совершенно пуст, живая охрана предусмотрена не была, и Роман вовремя спохватился, понимая, что спутник может не знать, как открываются двери камер; горизонт этот насчитывал более полусотни камер (карцеров, наверно), почти все они пустовали, и лишь в трёх сидели заключённые, среди них — землянин.

«Прикажи этому уроду открыть камеру!»

«Генерал» обернулся, поманил «динозавра» длинным пальцем с кривым зелёным когтем.

«Динозавр», оставшийся в первом коридоре, послушно подскакал к нему, напоминая грацией страуса, змею и скорпиона одновременно.

«Вперёд!»

«Генерал» двинулся по коридору, абсолютно не представляя, что он здесь делает.

Прошагали метров тридцать, остановились у металлической двери, похожей на двери камер земных тюрем чуть ли не деталями. Даже глазок и металлические полосы поперёк двери казались скопированными у землян.

«Открыть!»

«Генерал» ткнул в дверь когтистым пальцем.

Чудовищная тварь шлёпнула лапой по фиолетовой выпуклости слева от двери.

Тяжёлая створка начала медленно отодвигаться.

«Вперёд!»

Золотопогонный рептилоид послушно вошёл в камеру.

Роман шагнул за ним… и на голову ему упал потолок!

Сказать, что он не ждал нападения, было бы неправильно. Но он не ждал атаки именно здесь и сейчас, успешно добравшись до места заключения друга и уверовав в свою победу. И не расслабился вроде, но и не подготовился к резкому изменению ситуации.

В глазах потемнело…

Однако раппорт, обрушившийся извне как снежная лавина с гор, не погасил все очаги мышления экстрасенса. Убив сознание, он не добрался до глубинных структур психики, и мысленный контур, отвечающий за безопасность личности Романа, остался неповреждённым. Он только затаился в темноте, как белка в дупле дерева.

Голос прилетел с небес, шипящий как змея и грозный как саблезубый тигр:

— Какая неожиданная встреча, господин Волков!

Говорили по–русски.

— Гловитц… — безучастно выговорил Роман.

— Нет, не Гловитц, друг мой, Свисс–иллеш. Гловитцем я был на Земле.

Кто–то еле слышно постучался в голову — как маленький муравьишка усиком.

«Висв, очнись!»

Глаза начали видеть. Хотя показывать этого пока не стоило.

Камера была невелика — четыре на пять метров: серые пупырчатые стены, свисающие с потолка острые штыри, щелевидные источники света, чёрный матовый пол. На полу стояло громоздкое кресло, снабжённое неприятными на вид приспособлениями, а в кресле неподвижно сидел голый человек, запрокинув голову, которую сжимала шипастая корона.

Руки и ноги пленника были прихвачены скобами к ножкам и подлокотникам кресла. Рядом с ним стояла цилиндрическая посудина размером с ведро из прозрачного материала, на треть наполненная синеватой парящей жидкостью. А слева и справа от кресла стояли, растопырив «сухожильные» лапы, две уродины, похожие на «скелеты динозавров». Они были пониже и посубтильнее «динозавра» в коридоре на первый взгляд, но не приходилось сомневаться в их угрюмой готовности пытать и мучить. Либо убивать.

Из–за кресла вышел ещё один человек.

Впрочем, он был лишь похож на человека, если принять во внимание абрис фигуры. Роман узнал его, но остался неподвижен.

— А вы действительно предсказуемы, земляне, — сказал Свисс–иллеш по–русски, с нотками презрения и превосходства в голосе. — Особенно русские. Откуда это в вас? Мчаться сломя голову на край Вселенной спасать других? Почему для вас так необходимо самопожертвование? Почему в вашей жизни присутствуют как идеальные для карьерного роста категории, так и ведущие к гибели? Надежда, вера, правда, истина? Любовь? Почему лично вам понадобился этот акт суицида?

Роман продолжал молчать. Он мог ответить, что все перечисленные Поводырём качества и рождают явление человека, но рептилоид всё равно не понял бы объяснений. К тому же надо было готовить себя к контратаке, а для этого следовало намеренно опустошать сознание, чтобы испытать его импульсную основополагающую сущность, свести волевые устремления к полю немысли и принять свои страхи и сомнения как императив к действию.

— Вся ваша история — то, что вы называете прогрессом, — ошибка! — продолжал с пафосом вещать Гловитц–Свисс–иллеш, как бы разговаривая сам с собой. — Не отвлекайся вы на воспитание ненужных моральных устоев, на создание так называемой парадигмы духовности, давно завоевали бы космос, вошли бы в нашу Ассоциацию. А где вы в настоящий момент?