— У меня есть для тебя подарок. Догадайся какой?

— Не знаю.

Дэвид давно понял, что не стоит отгадывать подарки. Ты называешь то, что хочешь получить, и люди расстраиваются.

— Закрой глаза.

Зашуршала бумага; звук сопровождался тихим, скребущим постукиванием, которое Дэвид никак не мог разгадать. Но оно казалось жутко знакомым.

— А теперь открой!

Дэвид придал лицу подходящее выражение восторженного удивления и открыл глаза.

Он увидел большую, длинную коробку, завернутую в шуршащий гофрированный целлофан, — модель самолета «Летающая крепость» в масштабе 1/72.

Дэвиду не пришлось притворяться. Он действительно был сражен. Отец купил самую большую модель серии 1/72. Симон (он всегда говорил о таких вещах; его жизнь отмечалась устойчивой полосой побед — каждое препятствие оценивалось и преодолевалось) собирался купить такую после того, как закончит собирать «Ланкастер» и накопит денег, получаемых за разнос газет. Но «Ланкастер» так и остался кучей пластиковых деталей, а в одном из ужасных происшествий, которые никогда не должны случаться с людьми вроде Симона, он и его велосипед оказались на одном кусочке асфальта на Хай-стрит с выезжающим из служебных ворот грузовиком. Велосипед свернулся кренделем — бесполезный металлолом!

— Я не ожидал… Я… — Дэвид открывал и закрывал рот в надежде выдавить еще несколько слов.

Отец положил ему на плечо большую теплую руку.

— Я знал, что тебе понравится. Я купил все, что нужно, — краски и клей.

На стол посыпались крошечные баночки с разноцветными крышками. Среди них было три серебристых. По картинке на коробке Дэвид видел, что ему понадобится много серебристой краски.

— А теперь посмотри-ка. — Отец показал ему рабочий ножик. — Правда, здорово? Только пообещай, что будешь с ним осторожен.

— Обещаю!

— Не торопись со сборкой, младший. Мне очень хочется посмотреть, что у тебя получится. — Большая рука сжала его плечо и отпустила. — Но не забывай про уроки.

— Спасибо, пап, я не забуду!

— А где мой поцелуй?

Дэвид поцеловал отца.

— Ладно, я пойду. Если понадобится помощь, только скажи. Мне это будет в радость. Может, тебе включить верхний свет? Не порти глаза.

— Мне и так хорошо.

Отец еще немного постоял рядом; его губы шевелились, а в глазах появилось туманное выражение, будто он вспоминал слова песни. Потом вздохнул и вышел из комнаты.

Дэвид рассматривал коробку. Он мало знал о моделях, но даже он понимал, что «Летающая крепость» — одна из самых сложных. Даже Симон готовился к ее штурму. Эверест моделей во всех смыслах: по размеру, цене и сложности. Пушки поворачивались. Двери бомбовых отсеков открывались. Большой и сложный грузовой отсек поднимался и опускался. Если удастся собрать такую модель, детство будет прожито не зря. Дэвид засунул коробку, краски, клей и ножик обратно в бумажный пакет, поставил его на ковер и попытался сосредоточиться на сельскохозяйственной революции. Мятая бумага пакета издавала странные шуршащие звуки. Он встал, засунул пакет на дно шкафа и закрыл дверь.

— Как продвигаются дела с моделью? — через два дня спросил его отец за чаем.

Дэвид чуть не поперхнулся. Он с усилием проглотил печенье, и крошки оцарапали сухое горло.

— Я э… — Он вообще не брался за модель (только мечтал и боялся; темная вершина, на которую необходимо забраться) с тех пор, как положил ее в гардероб. — Я не хочу торопиться, — наконец выдавил он. — Хочется собрать ее хорошо.

Папа, мама и Виктория вернулись к еде, удовлетворенные его ответом. На какое-то время.

После чая Дэвид закрыл дверь своей комнаты и достал из шкафа коробку. Бумажный пакет заманчиво похрустывал в его руках. Он включил лампу Симона и сел за его стол. Затем вытащил коробку из пакета, а пакет смял в комок и твердой рукой запихал в корзину для бумаг под столом. Баночки с краской он выстроил в ряд под окном: светло-зеленая, черная матовая, серебряная, серебряная, серебряная… Ровная шеренга маленьких солдатиков.

Дэвид взял в руки ножик и срезал блестящую обертку. Она с шелестом и взвизгом обнажила коробку. Затем он открыл картонную крышку. В лицо пахнуло чистым и сладким запахом. Как от новой машины (комната ожидания в больнице и внезапный металлический привкус во рту, когда мамина семейная реликвия падает на плитки у камина) или из-под открытого кожуха фотоаппарата. Под тяжелой кипой инструкций лежал прозрачный пластиковый пакет. Чтобы открыть его, мальчику пришлось вытащить постукивающие детали, разрезать запечатанную сторону и осторожно достать бумаги — все это с ужасом от мысли, что что-нибудь может выпасть и потеряться. Когда он закончил, перед ним на столе лежали руины «Летающей крепости». Еще тридцать минут потребовалось, чтобы уложить все обратно в коробку и осторожно утрамбовать — иначе крышка не закрывалась. Почему-то Дэвиду казалось очень важным ее закрыть.

Пока все шло неплохо. Мальчик стал разворачивать инструкции. Они становились все больше, пока не превратились в огромный лист, покрытый мелкий шрифтом, цифрами, стрелками и чертежами. Но Дэвид не собирался сдаваться. Ни в коем случае! Мысленно он видел, как через несколько недель спускается по лестнице, бережно обнимая великолепную серебристую «птицу». Каждая деталь — на своем месте. Безупречно выкрашена. Когда он войдет в освещенную теплым светом гостиную, папа, мама и Виктория поднимут головы, и их лица озарит радость. «Летающая крепость» — настоящий шедевр (даже Симон не сделал бы лучше), просто чудо. В комнате воцарятся смех и предвкушение, словно огонь в камине перед Рождеством, а Дэвид будет показывать, как вращаются пушки и опускаются шасси. И хотя незачем произносить лишние слова, все поймут, что настал переломный момент. Солнце опять будет светить, дождь станет теплым и милым, зимой выпадет чистый белый снег, а Симон превратится в грустное воспоминание; в отблеск слез на смеющихся и счастливых глазах…