— Толстяк огромный такой?

— Разве ты его знаешь?

— Он в федеральном розыске. Особо опасный преступник.

— Не преступник. Заплутавший человек. Он погиб при нападении… Ваши люди… — Тихон осекся. — Федералы устроили осаду… Вот бы кому в Полосу — на глобальную перековку. Думаю, сумей он вернуться на грешную землю, обратно в свое тело, с радостью согласился бы. Жаль, не успел, пока его опекал Алекс. Что же ждет его после смерти — одному Богу известно.

Теперь, когда они были близко к цели, Тихон почти перешел на бег. Жанна отставала, но он не боялся потерять ее в тумане: давно их души обменялись меж собой некими импульсами, и Тихон мог ощущать ее присутствие даже с закрытыми глазами. И не нужны никакие маячки. Вот что значит — магия Полосы.

— Потерпи, — подбадривал он. — Совсем немного осталось. Если бы не туман, мы его даже смогли бы увидеть.

Снова настроившись на сознание майора Гузенко, Тихон уловил импульс боли. Прорвался он и в сознание Жанны, хотя она пока и не умела расшифровать его. Донесшийся из тумана слабый вскрик подтвердил подозрения Тихона.

— Что это было? — удивилась Жанна.

— Похоже, у майора небольшая проблема. Сейчас узнаем. Во всяком случае, идти он уже никуда не может.

Тихон велел ей молча следовать за ним, и когда прикажет, остановиться и ждать.

— В голове у него каша, и он вооружен. А пуля, как известно, — дура.

Он замедлил ход. Все больше попадалось коварных камней под ногами, ступать приходилось осторожно. Тихон догадался, что могла означать внезапная остановка Гузенко. Он представил, каково было майору, из-за тумана совершенно не знавшему, какие коварства рельефа могут ждать его впереди. Сломал ногу — отсюда и боль.

Он заглянул сознанием вперед, желая более точно отыскать майора, и понял, что фактически они стоят перед ним. Гузенко лежал метрах в двадцати, раскинувшись на камнях. Его энергетический силуэт отчетливо просвечивал сквозь природный фон земли. Тихон никак не мог привыкнуть к подобной картинке — до сих пор необычным казалось такое отчетливое видение того, что называют аурой.

— Останься здесь! — шепнул Тихон. — Дальше я один.

Он вновь сосредоточился на боли майора и узнал, что у того сломано колено. Потому и лежит, не делая попыток шевельнуться. Но не только из-за боли. Майор казался серьезно напуганным. Он ощутил рядом с собой чужое присутствие и испугался за собственную жизнь. Разумеется, майор не знает, кто приближается к нему. Лишь бы у него не разыгралось воображение. Но первое столкновение с силами Полосы все же чему-то научило Гузенко. И Тихон искренне порадовался за майора, ловя его неумелые, но упорные попытки прогнать собственный страх.

Он мог бы на расстоянии внушить ему что-нибудь светлое, но предпочел, чтобы майор сделал все сам. Поэтому прошло две или три минуты, прежде чем энергия саморазрушения в душе Гузенко стала ослабевать, и Тихон решил приблизиться.

— Майор! — позвал Тихон.

И тотчас же ощутил волну радости со стороны Гузенко.

— Тихон! Это ты?

Интересно, насколько хватит его приветливого настроя?

Он постарался скорее войти в поле зрения майора. Теперь он мог хорошо разглядеть его лицо — грязное, но счастливое.

— Как ты нашел меня?

И снова страх. Жиденький, липкий. Кажется, майор сообразил, что Тихон не пристегнут цепью.

— Почему ты один? — голос Гузенко изменился, стал подозрительным.

Требовалось мгновение на то, чтобы принять решение. Врать нельзя, но и подробности рассказывать ни к чему.

— Я здесь для того, чтобы вытащить вас!

— Не понимаю.

— Вы в опасности.

Гузенко рассмеялся.

— Нет. Ерунда. Я не уйду отсюда, когда я уже так близко.

— Близко к чему? — спросил Тихон, присаживаясь рядом на большой валун.

— К спасению! — выкрикнул Гузенко. — Я выполню свой долг и спасу это чертово человечество, хотя оно, возможно, этого не заслуживает.

Тихону противно стало от той волны пафоса, что исходила от майора, источая яркую, остро ощутимую энергию.

— И как вы собираетесь это сделать?

— Отлежусь немного и двинусь дальше. Хоть ползком. Активирую детонаторы…

Гузенко поморщился от боли.

«Тоже мне, спаситель хренов. Даже пошевелиться не может, не то что ползти!»

— И, разумеется, вы готовы пожертвовать собой ради этой благой цели.

Майор поднял брови.

— Не волнуйся, я думал об этом. Мне не страшно.

Волны, исходившие от Гузенко, стали сильнее, приобрели тошнотворно слащавый «привкус». Но под ними по-прежнему скрывался страх, отчетливо видимый Тихону. В старое время такая глупая бравада разозлила бы Тихона, заставила выйти из себя. Но теперь он был воспитанником Полосы и потому лишь снисходительно улыбнулся.

«Нет, майор, ты не проведешь ни меня, ни себя. Ты не смертник, не камикадзе, у которого изъято что-то важное из души. Конечно, я верю — ты готовился к смерти. Но… мысленно! А самый решительный момент, как ты понимаешь, не может наступить в воображении…»