Пока Тихон рассматривал хорохорящегося Гузенко, в голове его созрел план.

— Зачем же тогда ждать? — сказал Тихон. — Действовать надо! Кстати, вы правы. Цель не так уж далеко. Вон там, видите?..

Он показал рукой, даже не выбирая направления. Махнул наугад, лишь бы куда. Но Гузенко воспринял его движение всерьез. Лицо его удивленно вытянулось, когда он посмотрел в ту сторону, куда показывал Тихон.

— Справа. Видите, там что-то торчит. Это лопасть вертолета. А вон, дальше кабина пилотов. Надо обойти сзади…

Разумеется, ничего там не могло быть, в этой сплошной пелене тумана. Но Гузенко находился в том состоянии, что предложенный вариант тут же был подхвачен его воображением, и нарисованная картинка сразу возникла в голове. Возможно, обильно приправленная подробностями, поскольку майор даже задохнулся от изумления и готов был вскочить. Тихон дорого дал бы ради того, чтобы хотя бы одним глазком посмотреть на то, что увидел Гузенко, от которого он не ожидал такой реакции.

— Надо же! Совсем немного не дошел! — воскликнул майор. — Посмотри! И туман совсем разогнало!

Он хотел приподняться, но испугался боли и, заскулив, упал на камни.

— Что ты как девчонка. Встань! — отбросив учтивость, прикрикнул Тихон.

— Как встать? — промямлил майор. — Я не могу. У меня нога…

— Дурак. Ты разве не понял? — продолжал кричать Тихон. — Это Полоса испытывает тебя!

Обескураженный майор посмотрел на свою ногу. Тихону с непривычки пришлось постараться, чтобы принять на себя часть адской боли Гузенко и помочь ему встать, незаметно подпитывая силой своей энергии.

Так, поддерживая майора, Тихон помог ему сделать несколько шагов. Всего несколько, но Гузенко казалось, что они прошли с десяток-другой метров, обогнули вертолет и теперь стояли перед входом в разбитый фюзеляж.

— Где же капсулы? — поискал взглядом Гузенко. Тихон как-то забыл про них. Но это не страшно.

Только Алекс Эджертон знал, что заряд и детонаторы не могли находиться на борту, а майору таких подробностей знать не требовалось.

— Да вот же они! — и он показал на ряд камней, лежавших под ногами.

В податливом воображении майора они оказались так похожи на цилиндры настоящих капсул, что Гузенко, не скрывая радости, резко двинулся вперед, и Тихону непросто было удержать его на ногах.

— Погоди, не так быстро. Никуда они от нас не убегут.

— Да, да. Не убегут! — Гузенко, облизнул высохшие губы.

Должно быть, ему казалось, что он внутри металлической оболочки, грозящей опрокинуться от любого неловкого движения. Осторожно балансируя руками, он приблизился вплотную к камням и присел на землю.

— Сумеешь запустить таймер? — шепнул сзади Тихон.

Улыбка исчезла с лица Гузенко.

— Нет… Я решил, что выстрелю в детонатор.

Тихон не представлял, можно ли таким способом взорвать цилиндры. Но если майор так уверен…

— Очень грамотно! — поддержал он.

Гузенко вызывал у него жалость, но, с трудом вбирая в себя боль майора, Тихон понимал, что нужно идти до конца.

— Ты должен сделать это, — настойчиво сказал он.

Рука Гузенко потянулась к кобуре. Пальцы заметно дрожали.

— А ты? Я хотел все сделать один. Ты должен уйти, — сказал он. — Это касается только меня.

— Послушай, наивный ты человек. Неужели ты полагаешь, что от моего тела останется хоть что-нибудь, даже если я уйду на пару десятков километров?

— Значит, ты со мной…

— Меня здесь нет. Я лишь воображение. Но ты можешь говорить со мной. Я тебя слышу.

Податливый разум Гузенко принял и это продиктованное Тихоном условие.

— Сколько в них силы, — сказал майор, коснувшись одного из валунов стволом пистолета. — Ни за что не поверить, что в таких небольших устройствах может быть сосредоточена огромная энергия. Раз!.. И нету целого города. А тут их три штуки… Сколько заразы вырвется наружу. На десять поколений хватит. Никто здесь не выживет. Никто больше не придет сюда и не выйдет отсюда… А я… Я выполню свой долг.

Гузенко вдруг замолчал. Теперь он дрожал всем телом.

— Нет, я не могу… — он отвел пистолет.

— Боишься?

Майор спрятал голову в плечи:

— Странно… Куда-то пропала уверенность. А что если это ошибочное решение? И я сделаю только хуже?..

Он тяжело сглотнул и посмотрел на Тихона.

— И потом… Я не хочу умирать. Я не знаю, за что я умру. За добро или за зло?..

На глазах у него появились слезы.

— Это несложно проверить, дружок, — сказал Тихон. — Давай-ка доведем дело до конца. Не для того ты здесь, чтобы отступать.