– Нет. Я сожалею. – Хайдари скрестила руки, смиренно складывая их у себя на груди, и зашептала: – Идем быстрее. Она будет гневаться.

Я сдернула с крючка свой камзол и поспешила за Кеелмин.

Женщина не ошиблась: Шалкааш уже ждала нас в зале с колоннами, между которыми навытяжку выстроились все дочери песка. К моему величайшему удивлению, сегодня жрица не выглядела спокойной. Она крупными шагами мерила открытое пространство комнаты, нервно хрустя суставами крепко стиснутых пальцев.

– А вот и вы! – злобно прошипела Шалкааш. – Сейчас, Йона, ты увидишь, как песок наказывает тех своих служительниц, которые осмелились нарушить его волю! – Она схватила Кеелмин за руку и грубо рванула вниз, швыряя на пол.

Из-под покрывала несчастной жрицы донесся громкий стон боли.

– Но что такого преступного она совершила? – шокированно ахнула я.

– Она совершила грех: выбиралась наверх и входила в запретные комнаты! – Шалкааш почти кричала. – Никто из дочерей песка не имеет права выходить за пределы обители. Это разрешено только мне!

«Ага! – подумала я, вспомнив спор моих друзей. – Значит, Беонир не ошибся».

– Я ни в чем не виновата! Пощадите меня, – униженно взмолилась Кеелмин. – Клянусь, я не покидала пределов обители.

– И как у вас наказывают грешниц? – поинтересовалась я.

– Отдают на корм тварям, охраняющим храм Песка! – торжественно сообщила Шалкааш. – И поверь, в мире нет более страшной смерти!

– Пощадите! – захлебываясь, рыдала Кеелмин, обнимая ноги главной жрицы. – Я невиновна!

– Но почему вы решили, будто проступок совершила именно она? – с подозрением спросила я, ибо абсолютно не верила в вину Кеелмин. К тому же эта добрая женщина вызывала у меня сильную симпатию.

– Она новенькая! – жестко отрезала Шалкааш. – Она последней вступила в нашу общину и еще колеблется, ее душа способна предать волю великого Песка.

– Глупости! – опровергающе хмыкнула я. – Это всего лишь догадки, а для обвинения нужны неоспоримые доказательства. И разве наказание невиновного не является еще более тяжким грехом? – с поддевкой напирала я.

Жрица осеклась и задумалась.

– Ты права, – через пару минут согласилась она. – Если я накажу не ту жрицу, если покараю невиновную, то тогда богиня накажет меня… – Шалкааш замялась, а потом жалобно вздохнула: – И как же мне следует поступить?

– Очень просто, – улыбнулась я. – Скажи, кто еще кроме тебя имеет доступ к склянке с маслом?

– Наша повариха. – Жрица небрежно ткнула пальцем в плечо одной из дочерей песка. – Но я не понимаю, при чем тут моя склянка?

– При том! – торжествующе хмыкнула я. – Скажи, как ты узнала, что «ромб» посетила одна из жриц?

– Я нашла следы обуви на пыли, – неуверенно пожала плечами Шалкааш. – Но все наши туфли абсолютно одинаковые, они сплетены из полосок кожи и имеют один размер.

– Наверху мы тоже видели, что замок комнаты недавно открывали, причем предварительно хорошенько смазав маслом, – втолковывала я. – А ты сама сказала – взять масло может лишь…

– Теперь мне все стало понятно! – Шалкааш радостно хлопнула в ладоши, указывая на трусливо сгорбившуюся повариху. – Отведите Иирин в карцер, я займусь ею позже. А ты умна, – снова повернулась она ко мне. – Следует признать, ты станешь ценным приобретением для песка!

– Приобретением? – озадачилась я. – Но я не хочу служить песку!

– А придется! – злорадно рассмеялась хайдари. – Куда же ты теперь денешься! Девочка, неужели ты веришь в то, что сможешь его победить?

Несколько секунд я бестолково хлопала ресницами, крайне обескураженная последним заявлением жрицы, ибо оно совершенно не укладывалось у меня в голове.

– Извините, но я вас не понимаю, – наконец тихонько выдавила я. – Кажется, вы обещали поделиться хранимыми у вас знаниями, если я пройду некое испытание. Я согласилась.

– Да ну? – Издевательский смешок не смогло заглушить даже покрывало хайдари. – Ты считаешь нас наивными дурочками?

– Что? – неподдельно озадачилась я. – Вовсе нет!

Следующий смешок был с оттенком неприкрытой снисходительности.

– Видишь, ты сама в этом призналась, – удовлетворенно констатировала Шалкааш. – Так с чего ты вдруг решила, будто можешь безвозмездно тратить наше время? За все нужно платить.

– Тогда назовите свою цену! – с замиранием сердца предложила я. – Я согласна на любую.