Сережа понимал, что при полном коммунизме такого базара, как теперь, уже не будет. Хотя бы потому, что отомрут деньги. Но ему было жалко этой колхозной осенней ярмарки. И думалось, что базар, может быть, все-таки останется. Что крестьяне и тогда будут привозить излишки продуктов, выращенных ими на своих огородах. Только, может быть, будут отдавать эти излишки даром или станут ими меняться.

Наташа сняла с шеи голубенький, в тон глазам, шелковый шарфик, сложила его вдоль, и они с Олегом завязали Сереже глаза.

— Мало,— решил Олег. —Носовой платок есть?

— Есть,— ответила Наташа.

— Давай сюда. Вниз подложим. Так. Ничего не видно? Честно?

— Нет,— ответил Сережа.— Не видно.

— Что вы делаете с мальчиком? — возмутилась какая-то тетка из толпы зевак, внимательно наблюдавших за действиями Олега и Наташи.

— Научный эксперимент,— серьезно ответил Олег.

— Что он вам, кролик или собака? — попыталась вступиться тетка за Сережу, но Олег поднес палец к губам.

— Т-с-с... Он под гипнозом. Не разбудите... Теперь мы тебя покрутим,—- сказал он Сереже и несколько раз обернул его.— Пошли.

Олег и Наташа взяли Сережу под руки и повели его вдоль базарных рядов. Сережа остановился, втянул носом воздух:

— Укроп!

— Укроп всякий может узнать,— ответил Олег. Они пошли дальше.

— Грибы! Белые,— определил Сережа.— Морковка!.. Рыба!

— Какая? — быстро спросил Олег.

— Свежая! — нашелся Сережа.— Мясо! Говядина. Второй сорт.

— Что значит второй сорт? — возмутилась женщина, продававшая мясо.— Ты зачем мне покупателей отбиваешь?

— А тут вино продают,— сказал Сережа, проходя мимо мужика, обнявшего столб.

Сопровождавшие «экспериментаторов» зеваки поощрительно загалдели.

— Опять грибы!..

— А это? — спросила Наташа.

— Это... Это апельсины.

— Такой молодой! — сочувственно покачал головой продавец, маленький, смуглый, приехавший издалека человек. Он принял Сережу за слепого.— Ай-ай-ай! Возьми, девушка, для него апельсин. Бесплатно.

— Ай-ай-ай, — сказал в ответ Сережа и взял с прилавка апельсин.— Спасибо.

Придерживаемый с обеих сторон Наташей и Олегом, Сережа продолжал путь.

— Груши!.. Яблоки!..— Сережа чуть наклонился, принюхался.— Пепин шафранный.

— Ну черт! — удивился Олег.— Даже сорт определил. Все. Сдаюсь.

На столе лежали золотисто-желтые с румянцем яблоки.

— Факт — пепин шафранный,— торжествовал Сережа.

И сразу же растерянно поздоровался: — Здравствуйте! — А отойдя на несколько шагов, обернулся.

Пенни шафранный продавала теща кладовщика Слесаренко, высокая и худая, как жердь, баба Груша.

— Интересно,— недовольно сказал Олег.— С каких это пор на тополях яблоки растут?

— И ведь в первый раз уродил у нас пепин шафранный,— ответил Сережа.

— Где? — спросила Наташа.

— Понятно, где. В колхозном саду.

— Ребята,— напомнила Наташа.— А мороженое?

И они отправились в стеклянный, прозрачный, как аквариум, павильон «Воды — мороженое».

— По двести граммов! Шоколадного! — потребовал Сережа у официантки.— Я угощаю,— сказал он друзьям.

— У меня есть деньги,— нерешительно возразил Олег.

— Тогда мне — триста,— решил Сережа.— И три бутылки ситро. А фрукты у нас свои.— Он положил на стол апельсин и сказал доверительно, как говорят о чем-то важном и секретном: — Если я стану министром, на завтрак я буду есть только мороженое.

— А на обед? — спросил Олег.

— И на обед. И на ужин. В киножурнале показывали, что мороженое просто начинено калориями. И главное — вкусно.

— Три раза в день по триста граммов — это в месяц пятьдесят четыре рубля,— подсчитал Олег.— Плюс ситро по двадцать копеек. Тоже три раза в день. Это и министерской зарплаты не хватит.

— Так ведь Сережа у нас будет две зарплаты получать,— улыбнулась Наташа.

— Почему? — удивился Сережа.

— Ведь ты сам говорил. По дороге. Одну — как следователь, а другую — как ищейка.

Сережа и Олег принялись за мороженое так энергично, будто соревновались, кто быстрее с ним справится, а Наташа время от времени просила: «Ешьте медленнее, я не успеваю». Они съели все мороженое и выпили все ситро и снова пошли на базар.

— Ребята,— сказал Сережа.— Вы смотрите, как нашу картошку берут!