Видя это, Эзиз улыбнулся, вспомнив про хивинца, и велел притащить его к Абдыкерим-хану. К его удивлению, рассвирепевший Абдыкерим только кивнул беглецу головой и приказал помогать развьючивать мулов.

Эзиз попросил у друга прощения за то, что в его владениях с ним случилась такая беда. Абдыкерим-хан поспешил успокоить его:

— Друг мой, не волнуйся понапрасну: нигде и никто мне и ногтя не отрежет. Кончится тем, что Они задержат меня на четыре-пять дней и отпустят. Самое большее через неделю я снова буду здесь.

Ночью Абдыкерим долго не спал, раздумывая, привести ли ему в исполнение свои планы или нет. Как ни был пронырлив Ходжаяз, он так и не мог разузнать точное количество нукеров у Эзиза. И Абдыкериму пришлось отказаться от своих намерений. А в это время Эзиз горевал в постели о печальном положении своего друга.

На другой день Абдыкерим-хана особым эшелоном отправили в Ашхабад Но в тюрьму он не попал. Наоборот, прямо с вокзала он поехал в лучшую ашхабадскую гостиницу «Гранд-отель».

Боеспособность эзизовской конницы падала. Оставшиеся в отряде Эзиза дейхане не хотели воевать против Красной Армии. Нукеры, посылаемые в разведку, никакой разведкой не занимались, а если и выезжали на линию фронта, так только затем, чтобы провести некоторое время в разъездах.

Об этом стало известно даже в полку Артыка.

Артык и его комиссар Тыжденко решили установить связь с Кельханом. Выполняя их задание, Ашир ночью пустился в опасную разведку. Когда выехали в пески, он отпустил своих конников и остался один. Винтовки у него не было, он шел только с наганом, пристегнутым к поясному ремню.

Было еще темно. В слабом свете звезд перед глазами Ашира мелькали то пышный хвост бегущей лисицы, то длинные уши или белые ноги зайца. Все дальше уходил он от железной дороги в пески пустыни. Изредка темноту прорезал длинный луч прожектора с бронепоезда и тотчас же угасал. Глухая, безмолвная тишина стояла вокруг. Жутковато было в этот час в безлюдной пустыне. Но ничто не страшило отважного разведчика. В этих местах обычно действовали разъезды конников Эзиза или Нияз-бека. Аширу надо было встретиться с одним из таких разъездов.

Не прошло и часу, как со стороны Байрам-Али, неподалеку от Гяур-Кала, показалась группа всадников. Все яснее доносилось фырканье коней, топот копыт. Ашир быстрым шагом пошел навстречу. Всадники спокойно приближались к спешившему к ним одинокому пешеходу. Передний скомандовал:

— Руки вверх!

Ашир покорно поднял обе руки. С первого же взгляда ему стало ясно, что всадники из отряда Кельхана. Командовал разъездом высокий, худощавый и остроглазый парень с тоненькими усиками, по прозвищу Сокоррак — Долговязый. Ашир узнал его. Но ни Сокоррак, ни другие двенадцать кельхановских нукеров не узнали Ашира.

Сокоррак спешился, впиваясь в Ашира острым взглядом, спросил:

— Ну, халиф, откуда идешь?

— Из Красной Армии, — спокойно ответил Ашир. Сокоррак вытаращил на него глаза:

— От большевиков?

— От них.

— Зачем ты пришел?

— Бежал.

— Врешь!

— Если не собираешься верить, так чего же спрашиваешь?

— А может быть, ты шпион?

— Шпион прятался бы, а я сам подошел к вам.

— Ну, ладно, говори, зачем пришел. Только правду!

— Я решил, что лучше быть в тюрьме Эзиз-хана, чем служить большевикам... Не веришь — нечего и спрашивать. Отправь меня в штаб, там проверят. А если и этого не хочешь сделать, вот я, перед тобой — прикончи здесь. Для меня будет утешением уже то, что я умру от руки своих братьев.

— Ты из какой части?

— Раньше был в сводном отряде. Потом наш отряд влили в конный полк Артыка.

— А что делает сейчас Артык?

— Что должен делать перебежчик, чтобы заслужить доверие? Командует полком, пишет письма нукерам Эзиз-хана и Нияз-бека, стараясь подорвать их силу. Думает, обойдя Мары песками, напасть на Эзиз-хана.

Все, о чем говорил Ашир, было известно Сокорраку, и потому он поверил, что перед ним действительно перебежчик из Красной Армии. Но он решил послать его не в штаб и не к Эзизу, а к своему сотнику Кельхану. Отправляя Ашира под охраной двух всадников, он строго наказал им:

— Ведите его прямо к Кельхану. Пусть никто даже в нашем отряде не знает ни о его побеге, ни о том, что он взят нами. Если проговоритесь где-нибудь, не ждите добра!

Сокоррак со своими всадниками направился к Равнине, Ашира повели в сторону Байрам-Али.

Кельхан говорил с Аширом наедине. С первых же слов Ашир объявил:

— Я не перебежчик. Меня послал к тебе Артык. Он сказал мне: «Умри, но передай мои слова Кельхану». Ты сам знаешь, перейти фронт — это положить голову под меч. Я понял важность поручения Артыка и вот пришел, доверяя тебе свою жизнь. Или, во имя своей дружбы с Артыком, скажи мне о своих намерениях и помоги вернуться назад, или отправь, как шпиона, в штаб, а можешь и сам...