Шрифт:
— Мавера-йы Бахр-е-Хазар.
— Да это и есть название газеты! — вспомнил вдруг Арутюн.
Мамедвели прилежно рассматривал газету, состоявшую из четырех страниц небольшого формата. Русские и нерусские тексты шли вперемежку, много было объявлений в черных рамках. Халназар велел читать о войне, и Мамедвели с трудом прочел на первой странице:
«Письмо с фронта
Да будет больше чем много приветов из уст Сахат-Мурада отцу и всем близким... Сам я очень здоров. Я вам писал два письма. Обо мне не надо беспокоиться. Делаем то, что делали туркмены в старину Немцев рубим шашками, их пехоту рубим. Войска их мало-мало бегут, мы их очень рубим. Шашкой проявляем стойкость. Государь императору стараемся помогать... Имею еще отличие — военную медаль.
Унтер-офицер Сахип-Мурад».
Щеки Халназара даже зарумянились от удовольствия, когда он прослушал письмо. Он хотел что-то сказать, но Арутюн опять обратился к ходже:
— Господин ходжам, там есть еще и стихи. Попробуйте прочитать их.
Мамедвели повертел газету, наконец нашел и прочитал:
«Туркменским джигитам, пребывающим на поле битвы. Стихи Молла Дурды из аула Кеши.
У бога стойкость испросив в боях,
От немцев вы оставите лишь прах;
День светопреставленья встретит враг.
Да снизойдет на вас почет от бога!
Дошла о вашей доблести к нам весть:
Врагов вы истребили — и не счесть!
Дал бог: вы нашу поддержали честь.
Почет на вас да снизойдет от бога!
Увидит враг джигитов грозный ряд,—
И в бегстве он, и страхом он объят.
Отважен в битве славный ваш отряд.
Да снизойдет на вас почет от бога!
Молясь, обрушьте на врага ряды,
Пусть головы слетают градом дынь.
В молитвах вспомните Молла Дурды.
Почет на вас да снизойдет от бога!»
Халназар тотчас заговорил о временах туркменских набегов и совсем раздулся от гордости. Он говорил так, точно сам готов немедленно прикрепить к поясу меч и ринуться в бой: глаза его возбужденно поблескивали, усы топорщились. Засучив рукава, он потирал руки, словно чувствовал себя в Австрии, бок о бок с туркменскими джигитами. Заставив еще раз прочесть эти плохие стихи, он сказал:
— Молодец Молла Дурды. Да он, оказывается, настоящий шахир-бахши.
В тон Халназару заговорил и Мамедвели-ходжа. Ему хотелось прежде всего выразить уважение к Арутюну, и он обратился к нему:
— Артын-ходжайн, я благодарю создателя за то, что он дал мне случай встретиться с вами. От счастливого прилипает счастье, от несчастного — горе, как говорили предки. Халназар-бай, сидеть вот с такими людьми — уже счастье...
Халназар недовольно крякнул и прервал речь ходжи:
— Хотя наше благополучие создавал и не Артын-ходжайн, он немало помог нам.
Мамедвели, тряся бородой, произнес елейным голоском:
— Да не оставит вас обоих аллах своими милостями!
Халназар сказал, по каким делам приехал Арутюн, и дал понять ходже, что тот должен помочь, когда будет нужно. Арутюн тотчас же бросил приманку.
— Господин ходжам, простите, — любезно обратился он к потомку пророка,— в делах и заботах забываются друзья-приятели. Но вам будет послан подарок: вам самим — халат, вашей супруге — шелковое платье, детям вашим — головка сахару.
И потомок пророка покорно склонил голову перед ходжайном:
— Я ваш слуга...
Глава одинадцатая
Мирабы считали для себя за честь свидеться и поговорить с самим Артын-ходжайном. На их лицах сияла радость, Покги-мираб, заметив, что брюшко у ходжайна побольше, чем у него самого, улыбнулся. Только Сары смотрел на армянина без подобострастия и без страха. В комнате, украшенной коврами и цветным войлоком, разговор зашел сначала об общем положении в Туркмении и России. Когда Покги несколько притих, заговорил Нобат-мираб:
— Артын-ходжайн, например, вы — городской человек, читаете газеты. Мы же люди простые. Например, мы о положении в мире, о войне...
Покги не преминул сейчас же ворваться в эту чащу «например»:
— Например, ходжайн, расскажите нам, что творится на белом свете!
Настроение мирабов пришлось Мамедвели по вкусу. Он лукаво повел вокруг себя маленькими глазками и сказал:
— Мирабы, сегодня ходжайн сам пришел к вам. В городе его не доищешься. Послушайте его, он, кажется, развеселит ваши сердца.