«Давай. У меня еще столько дел».

Еще одно нажатие, и жалкий мотор капсулы ожил и заработал — прерывисто, как дышит умирающий, но все-таки заработал.

«Спасибо», — подумала Элфи за мгновение до того, как из вентиляционных отверстий клубами повалил в кабину черный дым, заставив закашляться.

«Имеются некоторые повреждения, но, надеюсь, у нас все получится».

Элфи вручную отдраила передний иллюминатор, и открывшийся вид встревожил ее. Она ожидала увидеть синюю воду подземной реки, стремительно несущейся за прозрачным полимером, а узрела бездну. Капсула висела над пещерой, пронзавшей ледник и заканчивавшейся головокружительным отвесным обрывом до материковой породы. Волнистые стены льда уходили вниз, их освещал далекий мерцающий огонь двигателей зонда, стремительно погружавшегося в глубины земли.

«Вот он. Идет строго вниз».

Элфи ударила по кнопке оттаивания топливного блока и нетерпеливо побарабанила пальцами по пульту, пока он прогревался.

— Сейчас мне необходимо только одно, — пробормотала она едва слышно. — Задний ход. И очень быстро.

Но включить задний ход достаточно быстро не удалось. Ледниковая река обвила щупальцами торос, на котором лежала капсула, и легко разрушила его. Капсула на мгновение зависла в пустоте, а потом провалилась в разверзшуюся дыру и беспомощно полетела в пропасть.

За пару минут до этого юноша с лицом Артемиса Фаула стоял на поверхности льда и смотрел на Элфи Малой, оценивая по достоинству ее старания и восхищаясь фигурой.

— А она весьма темпераментна, n’est-ce pas? [10] Посмотрите, как она сражается со стихией.

К нему, цокая копытами, подошел Жеребкинс.

— Прекрати, Артемис. Тебе не удастся меня обмануть. Что ты задумал?

Орион ответил ему совершенно спокойным взглядом. Знакомое лицо Артемиса сейчас казалось открытым и заслуживающим доверия. Ловкий трюк, поскольку в исполнении самого Артемиса то же самое лицо всегда выглядело коварным, почти зловещим, можно даже сказать подлым. На самом деле один учитель музыки использовал это слово в отчете об успеваемости Артемиса, то есть поступил совсем не профессионально, но справедливости ради следует заметить, что Артемис действительно перемонтировал клавиатуру преподавателя так, чтобы она играла только всем известный рождественский мотивчик, на какие клавиши ни нажимай.

— Я ничего не задумал, — ответил Орион. — Я жив, и я здесь. Вот и все. У меня сохранились воспоминания Артемиса, но не его характер. Думаю, своим внезапным появлением я обязан тому, что волшебный народец называет синдромом Атлантиды.

Жеребкинс погрозил ему пальцем.

— Отличная попытка, но синдром Атлантиды обычно проявляется через непреодолимое влечение и галлюцинации.

— Вторая стадия.

Жеребкинс обратился к своей почти фотографической памяти.

— Вторая стадия синдрома Атлантиды может привести к появлению у объекта симптомов возникновения нескольких совершенно разных и непохожих личностей.

— И? — подтолкнул его Орион.

— Вторая стадия может инициироваться как психическим потрясением, так и физической травмой, например поражением электротоком, или и тем и другим.

— Элфи выстрелила в меня. Вот и объяснение.

Жеребкинс провел копытом по снегу.

— Здесь-то и коренится проблема для личностей, сопоставимых с нами по умственному развитию. Мы способны отстаивать свою точку зрения весь день, не получая значительного преимущества. Такое случается, если ты гений. — Кентавр улыбнулся. — Посмотри, я нарисовал «Ж», это значит «Жеребкинс».

— Превосходная работа, — похвалил его Орион. — Какие прямые линии. Для этого необходимо мастерское владение копытом.

— Я знаю, — сказал Жеребкинс. — Настоящий талант, но нет форума, где можно было бы выразить себя подобным образом.

Жеребкинс понимал, что болтает о рисунках копытами исключительно для того, чтобы не думать о положении дел. Он часто помогал Элфи выходить из разных кризисных ситуаций. Но ему редко доводилось оказываться в боевой обстановке и наблюдать за самим возникновением кризиса.

«Видеозаписи не способны передать чувства, — подумал он. — Мне страшно до одури, но сделанная камерой шлема запись не в силах это запечатлеть».

Жеребкинса пугала способность постороннего захватить его космический зонд и перепрограммировать аморфоботов. Его страшило, что сделавший это пренебрежительно относился к жизни подземных жителей, равно как и людей и животных. И в полный ужас кентавра приводила вероятность того, что, если Элфи, да не попустят боги, окажется ранена или того хуже, ему и этому глуповатому дублеру Артемиса придется самим искать способ предупредить Гавань. Жеребкинс понятия не имел, хватит ли у него соображения выполнить эту работу, если не поможет самонадеянность, каковая у него имелась в избытке, и мастерское владение виртуальной клавиатурой. Артемис, несомненно, нашел бы выход, но его, очевидно, как раз сейчас не было дома.

Жеребкинс с дрожью осознал, что возникшая ситуация вплотную приблизилась к наихудшим его кошмарам, особенно если Кобыллина в итоге его побреет. Контроль всегда много значил для Жеребкинса, а теперь он застрял на леднике вместе с повредившимся в уме человеком и беспомощно наблюдал, как их единственная надежда на спасение борется с подземной рекой.

Его главный на данный момент кошмар опустился на второе место, когда спасательная капсула с Элфи внутри вдруг исчезла подо льдом. Синеватые глыбы быстро заполнили дыру, и, прежде чем Жеребкинс успел разинуть рот от удивления, корабль пропал, словно его никогда и не было.