Скажите толком Розабелле, что вам приготовить, а сами поезжайте по истосковав­шейся по дождю местности и сверните к наветренному берегу. Вы ощутите его сразу по наклону как бы плывущих навстречу вам деревьев, по живительному, бьющему в лицо потоку воздуха. Вы увидите волны, гонимые океанским ветром, а на берегу — остатки каменных стен древнего поселения, разрушенного ураганами сотни лет на­зад. И вы скажете: «Вот оно, настоящее место!»

Выйдите из машины и спросите у Джорджа, подождет ли он вас или вернется до­мой, но… он уже обнял жену, а детишки устремились ловить крабов. Тогда оставьте их в покое. И вот вы на наветренном берегу, где исчезает тяжелое бремя зноя под­ветренных мест, где пассатный ветер перебирает перья сидящих в кустах больших черных птиц ани и где только скалы хранят молчание. Вы пройдете сквозь шелестя­щий казуариновый лесок, который, как вам здесь расскажут, вырос много лет назад, когда один из штормов принес и разбросал семена.

Подойдите к вымытому добела дому, стоящему в чисто выметенном тенистом саду. Возле дома маленький ресторан, всего лишь три столика с навесом. Здесь можно получить бутылки с разными напитками, привезенными из Тампы, и кофе с гор Блу–Маунтин. И если вы пришли ради этого, садитесь за столик. Девушка–негри­тянка приготовит для вас кофе, а потом сядет рядом, не смущаясь тем, что вы бе­лый, и будет говорить с вами так, как могут разговаривать только люди, живущие в уединении.

Очень может быть, что вам захочется остаться здесь надолго, чтобы пить кофе в тени, прислушиваться к ветру, гудящему в зарослях мимоз, наблюдать за кривохво­стыми прибрежными ящерицами, восседающими каждая на своем бревне, камне или пне.

Прежде чем за вами приедет Джордж, спросите у девушки, где находится за­росшая колючими растениями тропа, которая ведет к покатому берегу, откуда в не­обозримой дали вырисовывается остров Кайман–Брак. Там ни один риф не замедля­ет бега протяжно вздымающихся волн, и в угоду зеленым черепахам берег покрыт ровным и гладким, цвета дубленой кожи, песком.

Отправляйтесь по этой тропе так же, как это делал я: просто так, без всякой прак­тической цели. Взгляните на лежащую перед вами без единого следа черепах раска­ленную зноем полосу песка и подумайте о судьбе ушедших навсегда черепашьих стад и об изменившемся мире; вспомните, как восторгались путешественники, когда проплывали сквозь полчища зеленых черепах, привыкших на протяжении столетий собираться здесь в июле.

В годы, когда непрерывно росла моя привязанность к тропикам, среди серьезных ученых было принято ругать то, что называлось «приключениями». Приключения в экспедиции, утверждали они, являются доказательством либо неумелости, либо праздного вымысла. В этом была доля истины. В те годы непрерывный поток людей мчался по тропикам, измышлялись сенсационные происшествия и их описания пуб­ликовались якобы в интересах науки. Честные люди могли только сожалеть о подоб­ных выходках.

Подлинная задача этой книги, помимо описаний моих пытливых блужданий по тро­пикам, — подытожить то, что известно о морских черепахах. Прежде всего о зеле­ных, а потом уж об остальных: логгерхедах, ридлеях, биссах и кожистых. Вместе с тем ее нельзя назвать книгой о черепахах. Результаты моих исследований чересчур малы, чтобы могли служить материалом для целой книги. Каждое мое путешествие в бассейн Карибского моря являлось только очередным вкладом в процесс составле­ния головоломки.

Возможно, что разгадка этой головоломки совершится неожиданно, но сам процесс формулирования проблемы представлял собой ряд мелких и неоднократно подтвер­ждавшихся открытий, каждое из которых досадно мало способствовало решению во­проса в целом. Это были медленные поиски фактов, и хоть зачастую они оказыва­лись курьезными и второстепенными, но были тщательно собраны во время долгих скитаний и накоплены в надежде, что когда-нибудь они сыграют свою роль.

Я хочу рассказать вам, насколько такие поиски, да и любое путешествие лучше, чем лишенные стимула приключения. Вы тоже можете совершить такую поездку, но не сбивайтесь с пути и не давайте увлечь себя в сторону.

Путешествие по незнакомым местам может либо доставлять удовольствие, либо действовать на нервы. Такова и эта книга… Все же я надеюсь, что вам доставит удо­вольствие повесть о морских черепахах, хоть она и не окончена. В первой и двух по­следних главах я расскажу о том немногом, что может помочь решению загадки о че­репахах, а в промежутке — о многом другом.

Двенадцатифутовая острога описала широкую дугу, вонзилась в скользнувшую тень, ушла в воду на четверть своей длины и замерла, встретив твердый панцирь че­репахи. Затем шест упал и поплыл по поверхности.

– Промах… — сказал я.

Мне не следовало бы торопиться с выводами, так как удар острогой нанес Иона Томпсон.

Впрочем, разве можно было попасть в цель при таких обстоятельствах? Нос ма­ленького промыслового бота прыгал и мотался по зыби пролива из стороны в сторо­ну. Порывистый бриз покрыл поверхность моря глубокими морщинами волн, и они на бегу отбрасывали рассеянные блики. С самого начала нужно сказать, что вода была молочно–белой, а черепаха плыла на глубине ярда, футах в тридцати от нас, и мета­лась, как кролик. Попасть острогой в такую черепаху все равно что попасть из ружья в перепуганную свинью, стоя в кузове грузовика, движущегося по вспаханному полю. Только свинья была бы на виду, а черепаха мерцала тусклым пятном в мутной воде.

– Железное острие торчит в ней… — сказал Иона.

И тут я увидел, что веревка змейкой уползает из ведра, стоявшего на носу лодки.

– Как вам это удалось? — спросил я.

Мне шестьдесят пять, и я рано начал. Гораздо труднее с зелеными: они носятся, как чайки. А это ридлея.

Он подхватил шест багром, поднял медленно уползавшую веревку и зажал ее обеи­ми руками. От натяжения нас чуть–чуть отнесло в сторону, и прямо около носа, футах в пятидесяти, воду рассек ласт черепахи. Иона начал осторожно выбирать ве­ревку, и бот приблизился к всплывшей на поверхность ридлее. Когда расстояние уменьшилось, он передал сыну натянутую веревку и ловко набросил петлю на судо­рожно дергавшийся ласт. Потом сделал еще усилие — и черепаха, скользнув через планшир, упала кверху брюхом на настил, где заскребла и замолотила по гладким доскам ластами.