Но настоящая транспортная катастрофа обнаружилась позже. После выхода из эксплуатации Алленби-роуд и бульвара Ротшильда соседние улицы стали столь перегруженными, что потребовалось их срочное расширение. Правительство выделило под это дело крупный кредит, чтобы обеспечить непрерывное финансирование. Но тут потребовался дополнительный и притом неотложный перенос в северном направлении автобусных остановок, что в свою очередь, сделало неизбежным срочную ликвидацию поселения "Звезда раввина".

Хаим Пфайфенштейн, чей запрос в Министерство труда вернулся с резким опровержением, представил доклад в мэрию, где потребовал от "Солель-Бонех" точных справок об успехе проводимых работ. Петр Амаль, заместитель генерального директора "Солель-Бонех" по проектированию дорожных работ, заверил, что вопросу будет уделено все возможное внимание. Копия их переписки была направлена в Еврейское агенство по делам переселенцев.

Предложение Петра Амаля по посредничеству между Тель-Авивом и Министерством труда встретило одобрение исполкома Гистадрута, однако было категорически отвергнуто мэром по взаимному согласию с профсоюзом водителей автобусов, поскольку, прежде всего, предусматривало обеспечение работой дорожных строителей.

К тому времени Алленби-роуд вообще перестали узнавать: между бетонными глыбами и горами щебня проходила глубокая траншея, откуда вздымались облака мелкой пыли. Из разорванных водопроводных труб в небо били фонтаны воды. Жилые дома опустели.

И тут, на пике кризиса, политическую дальновидность проявил Петр Амаль.

Он пригласил Хаима Пфайфенштейна на пресс-конференцию, где после многочасовых упорных дебатов стороны пришли к соглашению, что строительные работы должны быть временно приостановлены, пока парламентская комиссия не расследует дело. Кабинет Министров и канцелярия президента поддержали меморандум об этой договоренности. Однако, работы к этому времени уже прекратились сами собой. За несколько дней до этого Казимир Блаумильх завершил свои буровые работы, выйдя изящным левым разворотом к открытому морю. Что произошло дальше, уже неважно: морская вода залила место, формально именуемое "Алленби-роуд" и образовала прекрасный канал; вскоре волны плескались и у берегов "бульвара Ротшильда".

Спустя некоторое время город открыл для себя новые возможности: появились первые водные такси и частные моторные боты. Новая, пульсирующая жизнь захватила всех и повсюду. Официальный ввод в эксплуатацию нового водного пути прошел празднично, на митинге выступил мэр, который поблагодарил "Солель-Бонех" за плановое завершение огромного проекта и взволнованно объявил, что отныне Тель-Авив будет гордо нести имя "Ближневосточной Венеции".

"Этот Янкель сведет меня в могилу, — беззвучно выругался про себя г-н Гринбуттер, ответственный редактор "Ежедневного борца за свободу". — Уже сто раз говорил ему, что разные новости должны иметь и разные по размеру заголовки, особенно, если они идут на одной полосе. А что делает этот Янкель? Ставит заголовки "Профсоюзы Израиля объявляют о проведении новых выборов" и "В США вновь растут цены" одного размера, да еще рядом друг с другом! С ума сойти!"…

Г-н Гринбуттер оторвал листочек бумаги, чтобы написать Янкелю коротенькую записку, причем обратился к нему, как и обычно в приступе откровенного гнева, не с какими-то ласковыми словами, а с отрывистым официально-сердитым указанием: "Яков — заголовок отличается (США, профсоюз)!". И чтобы быть уверенным, что Янкель должным образом и точно воспримет послание, г-н Гринбуттер обвел написанное жирной черной линией.

Затем бросил этот листок в коробку корреспонденции для наборщиков и поспешил домой. Он был приглашен к Шпигелям на вечернюю трапезу и уже опаздывал на четверть часа.

Когда на следующее утро г-н Гринбуттер — как обычно, еще в постели — развернул свежий номер газеты, его едва не хватил удар, и он упал обратно в подушки. С первой страницы "Борца за свободу" бросался в глаза следующий некролог в жирной, черной рамке:

Яков Заголовок отличается:

он умер в поездке по США.

Правление Совета профсоюзов Израиля.

Пылая яростью, г-н Гринбуттер ворвался в редакцию и обрушился на Янкеля. Янкель спокойно выслушал его гневную тираду и сослался на собственноручно г-ном Гринбуттером же написанную записку, которую он для печати лишь незначительно дополнил. Получив пинок судьбы, шеф-редактор, шатаясь, направился в кабинет издателя, чтобы с ним обсудить возможность, как можно извиниться перед читателями за скандальный промах. К своему удивлению, он нашел издателя в весьма приподнятом настроении. Тот как раз изучал раздел объявлений, который содержал 22 хорошо оплаченных некролога, объявлявших о безвременной кончине Якова Заголовка. Г-н Гринбуттер не испытывал никакой радости от этой потери, и потому счел за благо поскорее распрощаться.

На следующий день "Борец за свободу" буквально кишел объявлениями в черных рамках. Там стояло примерно следующее: "С глубоким прискорбием мы узнали о безвременной смерти Якова Заголовка. Потребительское общество Израиля". Или: "Руководство и коллектив трубопрокатного завода Яд-Элиаху скорбят по поводу трагической смерти Якова Заголовка, бесстрашного борца за наше общее дело".

Однако все это не шло ни в какое сравнение со следующим номером, который пришлось даже увеличить на четыре полосы, чтобы принять все траурные объявления. Один только сельскохозяйственный кооператив скупил половину страницы для такого аншлага: "Потеря нашего верного товарища Якова (Янкеле) Заголовка пробила невосполнимую брешь в наших рядах. Вечная ему память!". Ниже шли выражения искреннего соболезнования бригады слесарей: "Мы разделяем скорбь от потери этого лучшего из рабочих лидеров". И только в одном месте закралась досадная ошибка: "Наилучшие пожелания Заголовку в связи с рождением маленького Якова. Семья Биллицер".