– Дорогая, на эту тему есть замечательный анекдот, – начал Жучинский.

– Извините, но у меня мало времени. Мне хотелось бы задать вам пару вопросов, – перебила я его.

– Наверно, разговор пойдет о Людмиле? – догадался мужчина.

– Я прошу вас – хоть раз в жизни – скажите правду. Признайтесь, что вы не любите ее, иначе не стали бы так мучить. Что вы никогда не собирались и не собираетесь на ней жениться. Ну, признайтесь! Обещаю, что этот разговор останется между нами.

– В чем признаться? Мне не в чем признаваться, – искренне удивился Сергей Сергеевич. – Я люблю ее и собираюсь жениться.

– Как?! Восемнадцать лет вы собираетесь жениться? – не сдержала я возмущения.

– Да. Сначала подрастали мои дети, у меня два мальчика – я не мог их бросить. Потом долго болела теща. Потом я получал гражданство Германии. Старший сын недавно женился, – загибал пухлые пальчики Жучинский.

– Ага, а сейчас у младшего начнется переходный возраст, – язвительно подсказала я.

– Да. На самом деле в этом возрасте ребенок бог знает как может отреагировать на развод родителей! Людмиле нужно немножко подождать. Если, конечно, она хочет…

– У нее нет больше возможности ждать. Вы украли у нее самое дорогое – время. Будьте мужчиной – не подавайте ей больше надежду. Вы ей все уже сказали, попрощались, не напоминайте о себе, будьте последовательны, – попросила я.

Жучинский удивленно вскинул брови.

– Попрощался? Да, ну-у… Это я просто обиделся. Ей не надо было представляться моей женой. Секретарша Юля очень расстроилась.

– Извините, а при чем здесь секретарша? – удивилась я.

Глазки Сергея Сергеевича слащаво сузились, и он довольно хмыкнул:

– У меня еще есть дочь. От Юли. Я очень забочусь о них!

– Однако сколько вас, Жучинских, развелось, – обалдела я.

Принесли еду.

Пока Жучинский полоскал рыжие усы в мисо-супе, я потихоньку приходила в себя от новой информации.

– Интересно получается, – обиделась я за подругу, – о Люсе с дочкой вы не заботитесь, а о секретарше с ребенком – наоборот. Чем же они лучше?

Жучинский оторвался от супа, и его слащаво-узкие глаза окончательно расплылись в хитрожопстве.

– Дело в том, что Людмила забеременела от меня вероломно. Даже не спросила, хочу ли я этого ребенка, согласен ли брать на себя такую ответственность. Она просто поставила меня перед фактом – вот наш ребенок, пляши, дорогой. А моя секретарша Юля, когда забеременела, сразу сказала, что она глубоко верующий человек и делать аборт ей вера не позволяет…

– Неплохо придумано! – взорвалась я. – Какая удобная у нее вера: спать с женатым мужчиной можно, а делать аборт – нельзя!

– Так в том-то и дело! – Сергей Сергеевич мягко положил свою пухлую руку поверх моей. – Мужчины очень наивны и доверчивы. Главное – грамотно преподнести, а мы скушаем! Так можно я все-таки анекдот расскажу?

Сергей Сергеевич снова посмотрел на соседний стол и улыбнулся. Девушки его заметили и заулыбались в ответ.

Странно, но что-то все-таки в нем было привлекательное. Этакая обаятельная какашка.

– Анекдот! – объявил на два стола Жучинский. – Посоветуй, мама, не знаю, кого из троих выбрать. Один – хорошо зарабатывает, другой – умный, третий – очень хорошо танцует.

– А тот, первый, – говорит мать, – не мог бы научиться танцевать?

Девушки за соседним столиком громко расхохотались и тут же начали шушукаться, одобрительно поглядывая на моего спутника.

– Я же добрый и хороший… Видишь? Я их всех люблю, дур своих. И жену, и Люську, и секретаршу. Ну, что я могу еще для них сделать, кроме того, что уже сделал. Анекдот есть на эту тему…

– Да подожди ты с анекдотом, – сорвалась я на «ты», – что Люсе-то делать?

– Понимаешь, по сути дела я ни в чем не виноват. Это ЕЕ ВЫБОР. Она хотела полюбить плохого дядьку, и она нашла… меня. Она хочет страданий – она их имеет.

– А Жучинский – еврейская фамилия? – перебила я его. – Нет, польская, – ответил он. – Так вот. Мало кто из женщин умеет правильно выбирать. Одни суетятся, другие ждут, когда их выберут, третьи жадничают. А все почему? Потому, что большинство женщин не уважают себя и порой радуются любому приемлемому альянсу. В результате скандал, развод и «ты испортил мне всю жизнь». Но, позвольте, милочка, ты же сама выбирала! Какие претензии?! Поэтому жалеть-то надо не Людмилу. Меня! Я, можно сказать, расхлебываю их комплексы и заниженную самооценку. А уйти не могу – жалостливый очень…