— В кафе-фастфуд. Мне нужно быстренько проглотить бутерброд. Вы не станете возражать?

Хотел я этого или нет, но в любом случае понимал, что Павел привык действовать по собственной прихоти и ожидал от других только согласия. Как бы то ни было, меня тоже начинал одолевать голод.

— Гамбургер мне тоже не повредит, но я должен быть в Нью-Йорке до полуночи.

— Как Золушка, — пошутил поляк. — Что ж, так и будет.

В конце второстепенной дороги уже засверкали огни «Френдлиз». Это оказался огромный застекленный ресторан округлой формы. На красной панели мерцала неоновая вывеска с названием заведения.

В этот час внутри находилась только парочка толстяков, в молчании поглощавших свои исполинские порции.

Официант сразу же обратился ко мне по-испански с мексиканским акцентом и предложил место в противоположном конце зала.

— Откуда он знает, что я говорю на его языке? — спросил я у Павла, когда мексиканец удалился.

— Официанты — великие физиономисты, особенно те, что работают в придорожных заведениях. По внешности и походке клиента они способны распознать даже его родной город. Я, кстати, тоже обладаю этим умением.

В доказательство Павел невежливым щелчком пальцев подозвал нашего официанта и спросил, когда тот подошел:

— Вы ведь из Пуэблы, я не ошибся?

— Вы не ошиблись, сеньор. Чем могу служить?

— Подходите через пять минут, и мы вам скажем.

Официант сдвинул брови и удалился энергичным шагом. Несомненно, он нас вполголоса проклинал. Я подумал, что, очень возможно, Павел вызывает всеобщую ненависть на своем краковском факультете.

— Как вы узнали, что он из Пуэблы? — спросил я, изумленный его угадкой и грубостью.

— Чисто эмпирическим путем. Мне приходится много путешествовать по работе, и у меня есть дурная привычка спрашивать официантов-эмигрантов, откуда они родом. Таким образом я и выяснил, что мексиканцы из ресторанов Нью-Йорка и его окрестностей по большей части родом из Пуэблы.

Этот идиотский разговор уже начал меня утомлять, поэтому я решил покончить с шуточками и анекдотами, взять быка за рога и спросил:

— Как вам показался кабинет Эйнштейна?

Павел потер толстые волосатые руки и только потом ответил:

— Скукотища, как и во всех кабинетах ученых. Мне совершенно не важно, сколько раз Эйнштейн засыпал в том или ином кресле.

— А я принимал вас за великого защитника отца теории относительности. Значит, в Принстоне вы не обнаружили ничего интересного?

— Нет ничего нового под солнцем. Снова эта чертова формула, которая кое-кого сводит с ума.

Мне понравилось, что поляк выложил карты на стол — так мы быстрее закончим.

— Итак, вы, как и Йенсен, увлеклись этой формулой.

— Умоляю, — возразил мой собеседник, — не упоминайте при мне о шарлатанах. В вопросах науки я доверяю только тем, кто как минимум имеет университетское образование и докторскую степень. Всем прочим лучше бы помалкивать.

— Тогда давайте тут и окончим наш разговор! — воскликнул я, недовольный тем, что Павел плохо отозвался о покойном. — Ведь я только бедный журналист, специалист во всем и одновременно ни в чем!

— Пожалуйста, не нужно понимать меня превратно, — примирительно ответил доктор физики. — Я считаю вас человеком разумным, который не выстраивает идей по поводу того, чего не знает. Убежден, сейчас вам известно куда больше, чем мне.

— Вы намереваетесь вытянуть из меня информацию. Так вот, мне жаль вас разочаровывать, но у меня нет никаких мыслей насчет значения этой формулы. Как вы сами заметили, у меня не имеется ни докторской степени, ни университетского образования.

— Формула меня нисколько не интересует. Мои исследования имеют совершенно иную направленность. В сотрудничестве с кафедрой неврологии моего университета я работаю над мозгом Эйнштейна. Вот где ключ!.. Вскоре мы достигнем значительных результатов.

— Мне хотелось бы узнать, в чем именно заключается ваша работа, — выдал я в неожиданном приступе любознательности.

— Ваше любопытство вполне логично, но во время ужина я лучше вам ничего рассказывать не буду, иначе моя история может вызвать неблагоприятные последствия.

В следующий момент Павел уже подзывал официанта щелчком пальцев. Уроженец Пуэблы явился, едва сдерживая ярость, и у меня возникло предчувствие, что добром эта ночь не закончится.