Старик судорожно всхлипнул.

– Конечно, за то участие в черной мессе от меня потребовалось кое-что выполнить… Тут снова требуются пояснения. Дело в том, что время от времени полиморф пытается размножиться. Однако выносить его ребенка может далеко не каждая женщина – она должна родиться в определенное время в определенном месте, учитывается влияние планет и черных сил. Само зачатие происходит во сне, это чрезвычайно мерзкая процедура…

Рассказчик замолк. И Андре, предчувствуя страшное, молчал.

– И вот что еще важно: к тому моменту, когда полиморф проникает в женщину, та уже должна быть беременна, ведь его отпрыск тоже, как и он сам, является своего рода паразитом. При родах на свет появляются два младенца – ребенок полиморфа, которого его слуги забирают и растят самостоятельно, и несчастный малыш, который еще в утробе матери служил источником еды для, так сказать, адского братца или адской сестренки. Но оплодотворение может иметь место только раз в тринадцать лет, и в тот год наиболее подходящей кандидаткой была твоя мама…

Андре ничего не говорил, а только сверлил глазами старика.

– И я помог в том, что требовалось для сей ужасной процедуры. Я подружился с твоими родителями, жившими тогда в Италии, и сделал так, чтобы в ночь, когда должно было произойти зачатие, твоего отца не было дома. И зачатие состоялось!

Ученый снова заплакал, а Андре тихо спросил:

– Профессор, вы хотите сказать, что я – отпрыск полиморфа? То есть сын дьявола?

– Отчасти да, – ответил тот. – Потому что происходит смешение генов. Ребенок полиморфа вбирает в себя человеческие качества, а человеческий ребенок – качества полиморфа. На свет появляются два ребенка, один – более человеческий, а второй – отпрыск полиморфа, которого забирают, потому что он растит свою армию, желая размножаться через своих потомков. Других детей обычно уничтожают, но мне удалось сделать так, чтобы тебя не убили. Однако ты должен знать – у тебя имеется единоутробный брат. Мать у него та же, что и у тебя, а вот отец… отец у него – он, рогатый. И частично твой тоже.

Тут Андре не выдержал и рассмеялся. Причем смеялся долго, сам понимая, что его смех больше походит на истерику. Наконец, совладав с обуревавшими его чувствами, он заявил:

– Профессор, вы правда хотите сказать, что я – сын дьявола, хотя бы и отчасти? Ну, знаете… Я всегда уважал и ценил вас, однако разрешите заметить: в данный момент ваш мозг затуманен медикаментами! Для чего я, собственно, слушаю вас? Все эти сказки, бредни… Вы на полном серьезе пытаетесь уверить меня, что дьявол существует? И что ему служат какие-то там версипли? И что живет где-то на белом свете мой единоутробный брат, состоящий в прямом родстве с Сатаной? Да вы в своем уме?

Профессор печально качнул головой:

– В своем, сын мой. И все, что я рассказал, – правда. Твое право принимать ее или нет. Но твоя тяга к криминальным аферам возникла не случайно…

– Хватит! – прервал его Андре весьма грубо. – Если вам больше нечего сказать, то я пойду. Я-то думал, что вы в состоянии мне помочь. Но, как вижу, помощь требуется именно вам! Психиатрическая!

Профессор попытался сказать еще что-то, но Андре уже вышел из библиотеки, сбежал по лестнице и покинул палаццо. Лицо его пылало, в голове роились странные и страшные мысли.

Неужели профессор прав? Но ведь он поведал о совершенно невозможных вещах! Хотя кое-что в его словах было очень похоже на правду… Только это вовсе не аргумент! Важно другое – верит ли он сам в услышанное или нет?

Ответить на собственный вопрос Андре не мог. Его родители… Ведь если принять за аксиому то, в чем признался профессор, то выходит, что именно тот и предал их, обрек на смерть. Что именно по вине профессора у него, Андре, имеется брат – ребенок Сатаны…

В Сатану Андре не верил. Как, впрочем, и в бога. Он не отрицал существования чего-то метафизического, не подвластного человеческому разуму, однако его не интересовали старые мифы и идиотские россказни.

Так – размышляя, сомневаясь, внутренне возмущаясь – Андре вышел на площадь Святого Марка. Как всегда, там было полно туристов. Несмотря на то что время карнавала давно миновало, многие из них были в роскошных нарядах. Венеция давно превратилась в музей самой себя.

Андре свернул в один из тихих проулков – удивительно, но всего в десятке метров от центральной площади было спокойно и малолюдно. Как будто он попал в другой мир. Как будто перед ним открылась… дверь. Но нет же никакой двери, нет никакого Коридора Смерти! И, по всей вероятности, черной библии тоже!

Молодой человек прошел по улице, свернул направо – и понял, что вообще-то ему нужно было налево. Потому что улица, на которую он попал, завершалась тупиком. Андре развернулся – и заметил группу разряженных в карнавальные наряды туристов. Секунду назад их не было – и вдруг появились! Их было тринадцать – чертова дюжина.

Они перегораживали всю узкую улочку и надвигались на него. Странно, но все туристы были в масках. Причем не разговаривали, не смеялись, как обычно делают отдыхающие. И больше походили на полицейских, вышедших на задание. Или на киллеров, отправившихся на очередное убийство. В переулке царила гробовая тишина.