— Бабушке своей расскажите эту байку! И бабушка не поверит. Однако предположим, парень попался башковитый и такое выдумал, что нам и не снится. Убедил Живых, что дело невинное. Предположим! Но сам-то он, преступник, знал, зачем ключ. Как же мог он оставить такую улику! Да еще с автографом! И с адресом. Нет, молодежь, не соображу я, откуда взялся у Федора снимок. И при чем тут Зайцев.

Мазин предложил:

— Нужно проследить историю фотографии. Хохлова получила свой экземпляр от редактора. Следовательно, негатива у нее нет. Где же он? Борис! Как ты думаешь, снимок перепечатан с фото или увеличен с негатива?

Сосновский присмотрелся:

— По-моему, с негатива. Петр Данилович, были на нем отпечатки пальцев?

— Да. Живых и неизвестные. Гадать не будем. Выясним. Так кто же мог сделать такое фото?

— Стенгазету видел весь институт.

— Но негатив должен быть у Коломийцева.

— Мы же не знаем, кто фотографировал! Негатив могли попросить у фотографа, украсть. Он мог его выбросить, наконец!

— Так или иначе, начинать следует с Коломийцева.

— Тем более, что Живых бывал в подъезде, где находится квартира Коломийцева. И дом выделен на плане.

Скворцов поднял руки.

— Утихомирьтесь! — и, дождавшись тишины, сказал — Любую версию, ребята, особенно в запутанном деле, можно довести до правдоподобия, но наша-то задача — открыть истину. А для этого потеть нужно, а не митинговать! Вот, берите пример с капитана!

Он указал на Пустовойтова, как обычно, сидевшего в углу и страдавшего от невозможности закурить.

Пустовойтов улыбнулся виновато.

— А ты не улыбайся, как у тещи на именинах! Я ему, между прочим, поручил заняться этим Коломийцевым. И он кое-что разузнал. Скажи-ка, Илья Васильевич!

Пустовойтов пожал плечами:

— Да ведь ничего особенного, Петр Данилович. Коломийцев не мог похитить денег, потому что находился в это время в санатории.

Мазин подумал, что Пустовойтов не только установил факт, но наверняка имеет кучу подтверждающих документов о том, где был и чем занимался Коломийцев в день, когда опустошили сейф, хотя в целом это еще не бог весть что за открытие! Обыкновенная добросовестная работа.

— Так и Филин считает. Коломийцев у них на хорошем счету.

— Мнение профессора — это одно, а установленное алиби — совсем другое.

Полковник любил Пустовойтова.

— Кроме того, капитан выяснил, что снимок делал сам Коломийцев, но пленку, негатив, мог использовать и другой человек. Редактор давал пленку Устинову.

— Устинову? С какой целью?

Ответил Пустовойтов:

— Бухгалтер попросил пленку, чтобы отпечатать свой снимок. Его тоже фотографировали для этого номера.

— Правдоподобно. Вы и с ним говорили?

Ответил Скворцов:

— Я просил Илью Васильевича не говорить пока с Устиновым. И так путаницы с избытком. Вы вот Зайцева разоблачили! Впились в него клещами и забыли все на свете. А дело, может быть, проще пареной репы. Надоела парню баба и сбежал он не от нас, а от нее.

— А деньги?

— И деньги не он!

— И Живых не он?

— Куда ему! Культурный паренек, а вы его за сверхзлодея держите. Украл, убил, сбежал! Ну далеко ли можно убежать на ворованной машине, если объявлен розыск?

— Нужно, по крайней мере, осмотреть его квартиру, — предложил Сосновский.

— На каком основании? Жилище граждан неприкосновенно. У него на неделю бюллетень. На том основании, что бюллетень подстроен, мы не имеем права срывать замки. Представляю, как вы будете выглядеть, если он завтра вернется! Впрочем, на всякий случай я попросил капитана понаблюдать за домом. Ничего не заметили, Илья Васильевич?

— Пока нет.

— А с машиной ничего нового? — спросил Сосновский. — Не иголка же это, черт побери!

— Ее могли перекрасить или, еще хуже, разобрать на части где-нибудь в частном гараже.

— Но тогда машину угнал наверняка не Зайцев, — сказал Боб обескураженно.

— В том-то и дело. Много думать предстоит. Между прочим, Гаджиевых мы упустили. А это ценный источник сведений о Живых. Нужно заняться его ипподромным времяпровождением. Вот так, ребятки. И, разумеется, узнать, вернулся ли Зайцев.

Зайцев не вернулся…

Было еще темно, когда Мазина разбудил телефонный звонок в коридоре. «Наверно, мне», — подумал он и не ошибся.

— Вы, Игорь Николаевич?