Сперва она почуяла слабый солоноватый запах, почти как от черных маслин, затем, когда ее щеки обдало холодком, открыла глаза. Температура в комнате упала на пару градусов. Во внезапно отсыревшем, пронизанном сквозняками кабинете Стивен потер руки.

— Да, вот так, — пробормотал он.

Вестник парил посреди комнаты, тонкий и прозрачный, размерами не больше шелкового платка. Он скользнул прямиком к Люс, затем обернул расплывчатое бесплотное щупальце вокруг стеклянного пресс-папье на столе. Девочка хватанула ртом воздух. Стивен, улыбаясь, шагнул к ней и развернул тень так, что та приняла форму пустого черного экрана.

Затем вестник оказался в руках у Люс, и она принялась тянуть. Осторожные движения напомнили ей о попытках раскатать тесто, не порвав его, — девочка не меньше сотни раз видела, как это проделывает ее мать. Темнота завихрилась приглушенно-серыми оттенками; затем появилось тусклое черно-белое изображение.

Сумрачная спальня с узкой кроватью. Люс — явно прежняя Люс — лежит на боку, глядя в распахнутое окно. Ей, должно быть, около шестнадцати. Дверь позади кровати приоткрывается, и в проеме появляется лицо, освещенное лампой из коридора. Мать.

Та самая мать, к которой Люс ездила вместе с Шелби! Но моложе, намного моложе — лет на пятьдесят, с сидящими на самом кончике носа очками. Она улыбается, как будто ее обрадовало, что она застала дочь спящей, и притворяет дверь.

Мгновением позже в низ оконной рамы вцепляются кончики пальцев. Глаза Люс округляются, когда прошлая Люс садится в кровати. За окном пальцы напрягаются, затем становится видна пара кистей, две сильные руки, в свете луны отливающие голубоватым. И наконец, сияющее лицо Дэниела, забирающегося в окно.

Сердце девочки зачастило. Ей хотелось нырнуть в вестника, как вчера, при Шелби. Но затем Стивен прищелкнул пальцами, и экран свернулся, словно оконные жалюзи, вздернутые к верхней части рамы. А затем разлетелся на клочки и осыпался вниз.

Тень лежала на столе вялыми обрывками. Люс подобрала один, но тот распался пылью у нее в руках.

Стивен уселся за стол, сверля девочку взглядом, как будто пытался понять, как повлияло на нее подсмотренное. Внезапно это показалось ей очень личным; Люс не была уверена, что хочет открывать учителю, насколько сильным оказалось ее потрясение. В конце концов, формально он принадлежал к другой стороне. За последние несколько дней она видела в нем все больше и больше демонического. Не только яростный темперамент, подогревавший его, пока он буквально не закипал, но еще и мрачно-величественные золотые крылья. Стивен был притягателен и обаятелен, в точности как Кэм, — и, напомнила она себе, в точности как Кэм, был демоном.

— Почему вы мне с этим помогаете?

— Не хочу, чтобы ты пострадала, — чуть слышно шепнул он.

— Это действительно произошло?

Стивен отвел взгляд.

— Это отображение чего-то. И кто знает, насколько искаженное. Это тень минувшего события, а не реальность. В вестнике всегда присутствует некая правда, но простой она не бывает. Именно это и делает вестников настолько сомнительными — и настолько опасными для тех, кто не имеет надлежащей подготовки.

Он бросил взгляд на часы. Снизу донесся звук открывшейся и закрывшейся двери, выходящей на лестничную площадку. Стивен напрягся, услышав, как по ступенькам торопливо зацокали каблучки.

Франческа.

Люс пыталась понять, что означает выражение его лица. Учитель протянул ей «Государство», и она убрала книгу в рюкзачок.

— В следующий раз, — сообщил Стивен девочке перед тем, как Франческа показалась в дверном проеме, — когда вы с Шелби решите не выполнять какое-либо из ваших заданий, я попрошу вас написать пятистраничную исследовательскую работу с использованием цитат. Пока же ограничусь предупреждением.

— Понятно.

Люс встретилась взглядом с Франческой, замершей и проеме. Та улыбнулась девочке — хотя трудно сказать, была ли эта улыбка прощальной, подразумевающей «марш отсюда», или же другого рода, что-нибудь вроде «не думай, что тебе удалось меня одурачить, детка». Слегка дрожа, Люс поднялась, закинула рюкзачок на плечо и направилась к двери.

— Спасибо, — сказала она Стивену напоследок.

К тому времени, как девочка вернулась к себе в спальню, Шелби успела разжечь огонь в камине. Рядом с ночником в виде Будды была подключена электрическая кастрюлька, и на всю комнату пахло помидорами.

— Макарон с сыром больше нет, но я приготовила тебе немного супа.

Шелби наполнила миску обжигающе горячим варевом, посыпала его сверху свежемолотым черным перцем и протянула еду Люс, рухнувшей на свою кровать.

— Было ужасно?

Девочка смотрела на поднимающийся от миски пар и пыталась разобраться в своих ощущениях. Странно, это да. Обескураживающе. Слегка пугающе. Вероятно… многообещающе.

Но ужасным это не было, вовсе нет.

— Нормально.

Похоже, Стивен ей доверяет, по крайней мере, достаточно, чтобы позволить изучать вестников и дальше. А остальные школьники, как видно, доверяют ему и даже восхищаются им. Никого другого явно не заботят его побуждения или приверженности. Но с Люс он был таким таинственным, таким непростым для понимания.