«Эттелаат» и другие газеты по-прежнему трубили о силе германского оружия, о том, что немцы готовят на советско-германском фронте очередное наступление. По-видимому, иранские правители не верили в то, что союзники решатся на применение силы, либо не хотели раньше времени будоражить общественное мнение. Даже если где и заходила речь о требованиях Великобритании и СССР, то иранская пресса открыто вставала на защиту немцев. В газетах отмечалось, что в Иране имеется ограниченное количество иностранных специалистов и что каждый из них занимается определенной работой. При этом указывалось, что все иностранцы находятся под строгим наблюдением, и поэтому «исключается какая-нибудь возможность организации групп, имеющих своей целью вести подрывную работу на территории соседних с Ираном государств» [229] .

31 июля 1941 г. агентство «Парс» распространило следующее заявление: «Агитация и пропаганда, которая начата с некоторых пор некоторыми агентствами по отношению к части иностранцев, проживающих в Иране, и усиливающаяся в настоящее время в связи с германо-советской войной, может привести к беспокойству и смятению в общественном мнении…» [230] Таким образом, иранская печать наглядно показала, что правительство Ирана не только не хочет тревожить немцев, но и при желании может мобилизовать на их защиту общественное мнение.

Напряженность в отношениях с союзниками добавил сам шах. 15 августа он отдал приказ начать всеобщую мобилизацию [231] . В этот же день «Эттелаат» напечатала передовую под заглавием «Образец патриотизма», начинавшуюся со слов: «Единственное, что украшает человеческую жизнь, — это самопожертвование» [232] . Безусловно, это был намек союзникам, что Иран намерен сопротивляться, и в случае агрессии не только иранская армия, но и весь иранский народ окажут иностранным войскам самое ожесточенное сопротивление. 20 августа, на два месяца раньше обычного, состоялся выпуск юнкеров военных школ и училищ, в числе которых находился один из сыновей шаха Али Реза.

Обращаясь к выпускникам, Реза-шах с необычайным пафосом, используя все известные ему приемы риторики, призвал их быть готовыми к защите отечества. «Некоторые из вас, вероятно, думают о том, что они лишены в этом году обычного месячного отпуска после учебы, но я полагаю, что когда они потом поймут причины этого, в них заговорит чувство самопожертвования. Я ограничиваюсь только тем, что обращаю ваше внимание на общие задачи и специфическую обстановку теперешнего момента и говорю, что армия и офицерство должны очень внимательно следить за ходом событий и в нужный момент быть готовыми к всякого рода жертвам», — заявил шах [233] .

В эти же самые дни по всему Тегерану были расклеены объявления о наборе в авиационные школы, а военно-санитарное управление поместило в газетах объявление о приеме на службу фельдшеров и медицинских сестер [234] . Естественно, что этот набор мог понадобиться лишь в том случае, если бы Иран вступил в войну.

Будем справедливы. Признаем — аналогичные меры принимались и с советской стороны. Еще в мае 1940 г. штаб ВВС был снабжен картами, планами, фотоснимками иранских городов Тебриза и Казвина. Главное управление ВВС РККА подготовило документ на 19 страницах под названием: «Описание маршрутов по Индии № 1 (перевалы Барочиль, Читраль) и № 4 (перевалы Киллио, Гильчит, Сринагор)». Был составлен «Перечень военно-промышленных объектов» Турции, Ирана, Афганистана, Ирака, Сирии, Палестины, Египта и Индии. 11 мая 1940 г. дивизионный комиссар Шабалин подал докладную записку начальнику Главного Политуправления Красной Армии Л. З. Мехлису о «необходимости тщательно просмотреть организацию частей и соединений Красной Армии под углом зрения готовности их вести войну на Ближневосточном театре».

Примерно в эти же дни МИД СССР через посла М. Филимонова обратился к иранским властям с просьбой предоставить СССР возможность использовать иранские аэродромы в приграничных районах и участки Трансиранской железной дороги для обеспечения защиты своих приграничных районов в случае нападения противника [235] . Однако такое обращение советской стороны даже американцами было расценено не как подготовка к захвату иранской территории, а как попытка оказать нажим на правительство Ирана с тем, чтобы вынудить его отказаться от проведения проанглийской политики [236] . СССР не исключал возможности использования иранской территории против него как со стороны Германии, так и ее противников.

В этом же 1940 г. Закавказский округ был усилен пятью стрелковыми, тремя авиационными, одной кавалерийской и одной танковой дивизией. Число боевых самолетов в округе возросло с 40 в 1936 г. до 500 к 22 июня 1941 г.

В начале июня 1941 г. в Среднеазиатском военном округе с участием представителей Генштаба были проведены учения на тему: «Сосредоточение Отдельной армии к государственной границе». С началом войны с Германией на территории округа была проведена мобилизация военнообязанных и начато формирование армий для прикрытия границ с Турцией и Ираном [237] .

В сложившейся ситуации германское руководство делало все возможное, чтобы склонить иранское правительство к сопротивлению союзникам. Угроза вторжения войск Советского Союза и Англии в Иран вызвала серьезное беспокойство в германской дипломатической миссии. 19 августа германский посланник Э. Эттель заверял А. Мансура: «Сегодняшние успехи на Украине есть лучшее доказательство предстоящей окончательной победы Германии над Советами. Ежедневно идет тяжелая работа по уничтожению больших воинских формирований. Советскому Союзу осталось недолго существовать, и вместе с его поражением придет конец существованию вечного противника Ирана. Такова участь и Англии, которая держится только при помощи американских костылей. Стойкость иранского правительства имеет решающее значение для этих стран. Я признаю, что из-за советско-британского давления на Иран положение его становится деликатным и что большую роль здесь должен сыграть фактор времени. Я убежден, что германское правительство незамедлительно окажет помощь Ирану» [238] .