Из кабинета послышался слабый вскрик.

–  Это и есть доказательство?
–  громко спросил я.

–  Вы найдете его в чулане за приемной. Или уже нашли?

–  Куда он дел машину Чарли?

–  Спрятал в гараже, под какими-то старыми досками и брезентами. Я ему помогала.

–  И ты помогала ему сжечь Макса Хейса, когда тот нашел машину?

Бесс меня не слышала. Она прислушивалась к прерывистым всхлипываниям и вздохам, доносившимся из кабинета. Плоть облепила ее скулы, как мокрая глина железный каркас.

–  Ты меня надул, ты, - прошипела она.

Что-то мягко и тяжело ударилось в застекленную дверь. Я бросился к ней. Мне с трудом удалось ее приоткрыть, потому что за ней лежала потерявшая сознание Сильвия. Я просунул руку в щель и перевернул девушку на спину. Металлические наушники клещами сжимали ее бледное замкнутое лицо. Она открыла глаза.

–  Простите. Я такая глупая.

Я повернулся к холодильнику. Бесс дергала замок входной двери. Пачки с деньгами исчезли.

–  Сядь, - сказал я, глядя на напруженную желтую спину.
–  Мы еще не кончили.

Она не ответила. Вся ее оставшаяся энергия была направлена на то, чтобы сбежать. Замок отперся. Дверь распахнулась внутрь, и вместе с ней в комнату влетела Уна.

Рот у нее был в пене. Глаза застилала та же тьма, какую я видел в глазах ее брата. Револьвер в Униной руке был настоящим.

–  Я так и знала, Вьоновски, что ты здесь с ним. Вот плата доносчикам и предателям.

–  Не надо.
–  Бесс пошатнулась, отброшенная внезапно раскрывшейся дверью, все еще готовая бежать.

Я отскочил к стене и выхватил револьвер, но с секундным опозданием. Первый выстрел Уны отшвырнул Бесс назад, второй уложил наповал. Звук был такой, будто у меня в голове одна за одной треснули две кости.

Я стрелял на поражение. Уна умерла на ходу от дымящейся дырки в виске. Она с грохотом рухнула на пол. Я держал Сильвию за руку, пока не приехала полиция. Сначала рука была ледяной. Потом чуть-чуть потеплела, и я чувствовал, как пульсирует в ней кровь.

Звездное небо возносилось над городом, как хрустальный купол. Долина казалась дном гигантской пещеры, а горы - тупыми сталагмитами на фоне ее блистающих стен. Свернув с автострады, я очутился на пустынных улицах Белла-Сити. Полуночные здания, обесцвеченные лунным светом, стояли словно серые тени на собственных черных тенях.

Остановившись у двери Беннинга, я нажал кнопку звонка и услышал его жалобный призыв в глубине дома. В конце коридора заскрипела открывающаяся дверь. Прямоугольник света расширился настолько, чтобы пропустить человеческую фигуру, и вновь исчез. Лицо доктора появилось над картонной заплаткой в углу стекла. Оно было помято и исчерчено морщинами, как забракованный угольный набросок того, чем оно являлось прежде.

Беннинг отпер входную дверь.

–  В чем дело? Зачем вы сюда приехали?

–  Позвольте мне взглянуть на ваши руки, доктор.
–  Я показал ему свою с револьвером.

Доктор шагнул на крыльцо - нелепая фигура в синем брезентовом комбинезоне на молнии - и выставил вперед пустые руки.

–  Они грязные, - сказал он.
–  Я убираюсь в доме.

–  Ваша жена мертва.

–  Да. Я знаю. Мне позвонили из Лос-Анджелеса. Я уже собираюсь.
–  Он взглянул на мой револьвер как на что-то срамное, о чем неприлично даже упоминать.
–  Может, вас прислали за мной?

–  Нет, я приехал сам.

–  Поглазеть на мою скорбь, мистер Арчер?
–  спросил он с вымученной иронией.
–  Будете разочарованы. Я не могу чувствовать скорбь, из-за нее не могу. Я слишком от нее настрадался.
–  Он перевернул руки и посмотрел на свои грязные ладони.
–  У меня ничего нет.
–  Его кулаки медленно сжались, словно захватывая лунный свет.
–  Что это за женщина, которая ее убила?

–  Уна Дюрано. Она тоже мертва. Я ее застрелил.

–  Я вам очень признателен.
–  Слова Беннинга были так же нематериальны, как лунный свет в его стиснутых пальцах.
–  Зачем она так поступила с Бесс?

–  По многим причинам. Во-первых, ваша жена была очевидицей того, как стреляли в Синглтона.

–  Бесс? Очевидицей?

–  Она была с Синглтоном, когда в него стреляли.

–  А кто такой этот Синглтон?

–  Вам это известно не хуже, чем мне, доктор. Он был любовником вашей жены почти все то время, что вы состояли с ней в браке.

Беннинг оглядел пустынную улицу и нервно сказал:

–  Входите. У меня всего несколько минут, но мы можем поговорить в доме.

Он отступил, пропуская меня вперед, словно формальная любезность помогала ему балансировать над пропастью, как канатоходцу его палка. Я махнул ему револьвером и проследовал за ним через приемную в кабинет. После прохладного ночного воздуха атмосфера дома казалась удушающей.

Я выдвинул вращающийся стул на середину комнаты.

–  Садитесь, только не к столу.