С тех пор много воды утекло. Во что переросла наша организация – другой вопрос. Сейчас никого ничем не удивишь. Приходится сюжеты усложнять. То, что возмущало вчера, завтра ничью душу не тронет. Американцы пятьдесят лет кормили обывателя страшилками, и это все еще срабатывает, а мы только начинаем. И уверяю тебя, наши сюжеты всегда будут иметь наивысший рейтинг. Безработица нам не грозит. Но качество и профессионализм должны быть на высоте. – Витковский выпил вино, сделал паузу и продолжил: – Вернемся к психологии. Таня от угрызения совести не застрелится, а Ева с ее хрупкой натурой потеряет смысл жизни. Девушка всю жизнь пребывала в облаках, а тут ее окунули личиком в навоз. Она пошла на убийство в борьбе за справедливость. В деле должна выплыть такая немаловажная деталь, как взрыв в клубе «Боливар»: она узнала – готовил взрыв ее отец, чтобы занять место брата.

– Сказать ей об этом?

– Помолчи, Гена. Я вот о чем. Стресс! Узнав всю правду, она убивает любовницу, потом отца и стреляется сама. Девочка опустошена. Мир в ее глазах рухнул. Жизнь совсем не то, что она себе представляла. Этого вполне достаточно, чтобы пустить себе пулю в лоб. Ее труп ставит точку в деле, прокуратура сдает его в архив. Теперь понял?

– Схема понятна. Остается один нерешенный вопрос – как Татьяна сможет уйти после уничтожения Вербина. Для меня это важнейшая задача. Я не могу рисковать женой Сергея.

– Для Вербина незарегистрированная дача – самое безопасное место. Именно туда надо выманить отшельника. Пусть Татьяна туда съездит и осмотрится. По вашим данным, дача хорошо охраняется. Твоим ребятам там светиться незачем, а приезд Татьяны, которую примут за дочь хозяина, никого не насторожит. Пусть ознакомится с обстановкой. Она сама должна просчитать все шансы возможного отхода. С ее изворотливостью, хитростью и умом она лучше нас разберется в ситуации. Вторая и главная проблема – Вербина надо убедить, что в Москве все идет нормально, о нем уже забыли. Приезд на дачу гарантирует ему полную безопасность. Надо усыпить его бдительность.

– Все сделаю, что в моих силах.

– Найди мне квартиру в Москве. Нарушу свои правила и приеду на недельку в пыльную столицу. Буду лично контролировать ситуацию. Схема сложная, возможны корректировки.

– У меня есть несколько хороших квартир.

– Сейчас не до комфорта, неделю выдержу. А теперь убирайся, мне надо подумать. Встретишь меня вечером у стоянки на Ленинградском вокзале. В семь.

Самоубийцу с Крымского моста звали Ильей Сенчиным. Так сказала плачущая вдова корреспонденту телевидения. Репортаж из ее кошмарной квартиры показали в дневных новостях. Показали улицу и дом, который давно уже не значится на картах Москвы. Двухэтажная развалюха на окраине с коридорной системой, обрушенными стенами, протечками на потолке и проваленным полом. На московском телевидении таких репортажей хватает, но они всегда касаются Красноярска, Хабаровска или Уфы, но только не Москвы.

Женщина сквозь слезы объясняла журналисту:

– Илюша мне сказал: «После моей акции нас услышат все! И даже президент. Я знаю, как привлечь к нашей проблеме внимание». Вот и привлек!

– Он вам сказал, какую именно затеял акцию?

– Нет. Обронил лишь, что должен выступить в центре, где много народа. Я поняла, что с ним случилось несчастье, когда он не пришел ночевать, а утром увидела в новостях.

– И вы его узнали? Разве можно рассмотреть с такого расстояния?

– Уж мужа-то своего я и среди толпы за версту узнаю.

– Он занимался альпинизмом?

– Каждый отпуск ездил в горы.

Камера прошлась по стене, где были развешены групповые фотографии на фоне гор и на вершинах с флагами, торчащими из снежных сугробов.

– Давно вы здесь живете?

– Тут еще бабушка Илюши жила. А теперь осталось несколько семей в тех комнатах, где потолок не обвалился. Газ не отключили, но вода только холодная. Кому мы только не писали!

Женщина выложила на стол стопку документов.

– Вот последний ответ: «Строительство дома, в который вас должны переселить, заморожено в связи с кризисом. Ждите, терпите, все образуется». Нервы у Илюши не выдержали, он и полез на этот чертов мост. О ребенке подумал бы, я на шестом месяце беременности. Что теперь делать без кормилица?

– Кризис всех коснулся, но трудно представить, что нельзя найти несколько квартир для семей, оставшихся в условиях, когда жизни угрожает опасность.

– Как вы не можете понять?! Наши квартиры давно уже получили другие люди. Дом считается выселенным, его нет в природе. Сюда, в эту хибару, прописывали своих. Почтовые ящики были забиты платежками с фамилиями людей, которых никто никогда не видел, вот им и дали квартиры по причине сноса. А про нас забыли или ждут, когда нас завалит окончательно. Потом скажут, что в доме нелегально проживали гастарбайтеры их и завалило. Мы разговаривали с адвокатом, сведущим человеком, он нам так разъяснил.