Женщина вновь зарыдала.

Данила просматривал запись в машине, по пути к вдове, чтобы разобраться в некоторых деталях.

Его шикарный джип с надписью «Телевидение» остановился возле кошмарной облезлой развалюхи и выглядел единственной елочной игрушкой на голой ели. Камеры у Данилы еще не было, до офиса он не доехал, но прихватил свой собственный фотоаппарат и удостоверение.

Вдова открыла дверь и с удивлением глянула на него. Это была женщина лет двадцати трех с животиком, никакого несчастья на ее лице не прочитывалось. Пропуск, висящий на груди оператора, произвел впечатление. – А у меня уже были сегодня…

– Я спецкор, а у вас был обычный комментатор. Мне нужно короткое интервью, без съемки. Это задание центрального телевидения, мы пытаемся вам помочь.

Лариса Сенчина распахнула дверь и пропустила корреспондента в комнату. Его ждал сюрприз. За накрытым столом сидел молодой симпатичный парень с вилкой в руках. Водка, семга, икра, грибочки, огурчики – все, что требуется для праздника.

– Это Гарик, друг Илюши. Вот принес закуску, выпивку, чтобы помянуть…

У Данилы так и чесался язык спросить: «Губы вы накрасили и глазки подвели тоже в память о погибшем? А платье достали из бабушкиного сундука?» Женщина на экране и та, что стояла перед ним, отличались друг от друга, как крапива от розы.

– Да мы вот тут… это… решили, ну, сами понимаете… – забасил парень с южным говорком.

– Я думаю, что теперь власти разберутся с квартирной аферой, – начал деловым тоном Данила, разглядывая фотографии на стенах. Снимки показались ему знакомыми. Очевидно, их сосканировали из журналов. В желто-черных костюмах работают немецкие скалолазы, а в бело-голубых – финны. Это он успел прочесть в Интернете, как только увидел в репортаже панораму стены.

– Покажите мне вашего мужа на одном из снимков, тут ни одного повторяющегося лица.

– Ильи там нет, – спокойно сказала вдова. – Он фотографировал. Водил в горы альпинистов из разных стран как проводник, и за это ему платили.

«Отличная реакция, – подумал Данила. – Выкрутилась».

– А у вас есть фотография мужа?

– Есть, но не здесь. Мы ездили к друзьям на день рождения, взяли с собой семейный альбом и там забыли. На днях поеду и заберу его.

– Да уж, постарайтесь. Телевидение хочет показать зрителям снимок отчаянного парня, чтобы настоящих мужчин знали в лицо. Вашей семье сочувствует вся Россия.

– Как вы думаете, его труп выловят из реки?

– Сомневаюсь. На дне полно мусора, труп мог зацепиться за что-то. Водолазы при нулевой видимости работать не могут. Так что могилы у Ильи Сенчина, скорее всего, не будет. Вы можете поехать на то место и сбросить венок с моста. Сейчас там много народу бросает в воду цветы. У нас отзывчивый народ.

– Я еще не готова. Фотографию я обязательно привезу. Извините, Михаил. Может, выпьете рюмочку?

– Нет, спасибо, я за рулем.

Он не сразу понял, что обращаются к нему, но быстро вспомнил, что на пропуске именно это имя.

– Ладно, не буду вам мешать. Дня через два заеду, крепитесь.

Данила ушел, не получив ответа на свои вопросы. Подходя к машине, он глянул на окна второго этажа и увидел две озабоченные физиономии, следящие за ним. Рано он их спугнул.

Данила сел в машину и вставил ключ в замок зажигания.

– Отъедешь на километр и затормозишь, – послышался голос с заднего сиденья.

Он хотел обернуться, но в затылок уперся ствол холодного металла.

– Машину запирать надо, – сказал голос и хихикнул. – Ее угнать невозможно. Что тебе надо?

– Поехали.

Данила не был пугливым, верил в свои силы. С одиночкой он всегда справится.

Через километр раздалась команда:

– Тормози.

Данила подчинился. Ствол перестал давить на затылок. Данила оглянулся – на заднем сиденье сидел парень лет двадцати пяти, вместо пистолета он держал в руках отвертку с железной ручкой.

– Ну? И к чему такой цирк?

– Эта сука не должна меня видеть.

– Ты о ком?

– О «плачущей вдове». Видел я ее страдания в новостях. А Гарик, ее хахаль, сидел в машине с продуктами и ждал, когда ваши уедут. Тех ребят я не успел перехватить, но тут ты подвернулся. Я Илюшу с детства знаю, росли вместе, воровали вместе. Лариска сама из Липецка женила на себе Илью, потому что ему квартиру обещали. Он-то дурак ее любил, а я сразу раскусил стерву. Потом этот хмырь объявился, я их случайно в городе застукал. Ворковали, сволочи. От Ильи решили избавиться сообща. С квартирой облом получился. Илья и не рассчитывал на доброго дядюшку, три года вкалывал на трех работах, сто двадцать тысяч долларов накопил. Все у Лариски в чулке спрятано. Они, считай, уже накопили на жилье, но Лариска требовала: «Пиши куда надо и не надо. А вдруг дадут». Он и писал, лишь бы она отстала. Я к тому, что она эти письма показывала, о каком-то протесте болтала. Чушь собачья. Илья уже подыскал жилье, оставалось накопить еще немного, и все. Месяца три надо было. К ее родам хотел ей ключи вручить.

– Я понял. Теперь, после такой шумихи, ей точно квартиру дадут. Беременная вдова.

– И денежки целыми останутся.

– Ладно. С этим все ясно. Что тебя насторожило?

– То, что Илюша якобы альпинист и по горам лазает. Вранье это. Илья вкалывал без отпусков, а высоты с детства боялся. Он даже на балкон не выходил.

– Значит, лез не он?

– Да это и представить себе невозможно. А Ильи третьи сутки нет. Он обещал ко мне в пятницу прийти, но не пришел. Я сам пошел к нему, никого не застал. А тут вижу, к дому подъезжает драндулет Гарика. Темно уже. Я спрятался за деревом. Они вышли из его ржавой «пятерки» и зашли в дом. Рехнулась баба. Хахаля в дом на ночь глядя приводить! А если Илья вернется? Я понял, что он уже не вернется. Вскрыл багажник «пятерки», а там корзина, в ней пустые бутылки, два бокала, испачканные вином, объедки. И тут же лопата. На ней мокрые комья земли остались. Вот тогда я все понял. Лариска вывезла Илью за город, вроде бы на пикник, там они с Гариком его хлопнули, там же и зарыли.