Но как бы то ни было — если все вскроется, то председатель Совета директоров Банка ди Рома будет вынужден уйти в отставку — это самый минимум. И лишится — своей репутации и доброго имени.

Что было дальше? Что происходило дальше в Персии? Увы, об этом можно только гадать. Никто не знает по-настоящему — что происходило в этой стране последние годы.

Люнетта. Из предосторожности — я не назвал ее имени даже детективу Джордано, хотя узнать можно, если знать, где и как искать. Так и непонятно, какую роль во всей этой истории играет она. Мать — если это мать — инстинктивно будет стараться уберечь дочь от того, что прошла она сама, тем более если это такая грязь. Не может быть, чтобы мать сдала дочь английской разведке. Хотя… и сдавать не надо, там такие асы работают. Коготок увяз — и…

Случайно ли мы встретились тогда, в Тегеране? Как Люнетта смогла столько времени выживать в обезумевшем городе? С кем она была связана и что знала про мать?

Не исключено, что англичане подсунули ее мне. Просчитали, что я приеду, или просто ждали, когда я приеду — и подвели ее ко мне, очень ловко подвели. Медовая ловушка — вот как это называется, и на ней много кто сгорел.

А теперь — в ней горит Николай. Николай Третий Романов. Господи, не исключено, что в Александровском дворце — воцарился британский агент!

Стоп. Хорошо — они подвели ее ко мне. Но — как они держали с ней связь? Да и что они могли получить от нее. Я тоже не мальчик — и никогда я не выносил совершенно секретные документы из Хрустального дома, всегда следил за своим языком. От меня — Люнетта или Анахита не могла узнать ничего полезного. Нет… просто быть такого не может.

Я поймал себя на мысли — что упорно гоню всяческие сомнения в Люнетте. Просто не могу даже представить, что она предала. И это — после того, что она сделала.

Точно — ствол в рот и…

Все, стоп. Это — уже никуда не годится.

Я — прежде всего дворянин и офицер. Мой первейший долг — защитить Россию от беды. Мы все умрем — Россия останется. Я не могу допустить, чтобы британцам или кому-то там еще удалось ее разрушить.

Не при моей жизни.

Надо сообщить Ксении, немедленно. Николай слишком далеко зашел, в данном случае действует простое и понятное правило: если есть сомнения — сомнений нет! Пусть Ксения сама говорит с ним, пусть поднимает дворянство, Георгиевских кавалеров. Если Николай хочет, чтобы у него что-то было с Анахитой — его дело. Но не во дворце и только после того, как мы окончательно разберемся во всем этом деле. И надо сделать все, чтобы Моника, она же Императрица Александра — вернулась в Россию, и вернула России ее Наследника. Совершенно не дело, что он уже сколько месяцев проводит на чужой земле, в чужой стране. Это, в конце концов, Наследник Престола. Николай, похоже, забыл, что он ответственен за свои поступки перед совестью и перед Богом, в этом следует ему освежить память. То, что он в открытую творит — не свидетельствует о совести.

Анахита…

Господи, что же делать с Анахитой? А что, если она… Что если предложить…

Нет, даже думать не стоит. Позор на весь род. Только этого не хватало. Пусть живет где-нибудь на правах… скажем, Великой Княгини и при полном довольстве, воспитывает сына. Или дочь. Николай рано или поздно образумится, вернется в семью, прекратит все эти походы. Была же княжна Долгорукая [11] , в конце концов — ничего, пережили. И это переживем.

А об остальном — не стоит даже думать. Честь — она одна.

Все, спать. Голова лопнет…

Я лег поверх кровати, даже не разбирая ее — жарко, душно — как у изголовья на тумбочке затрезвонил телефон.

Телефон зазвонил, когда я уже ложился спать, но не успел еще погасить свет. Никто не знал, что я нахожусь в Риме, никто не знал, что я нахожусь именно здесь — черт, даже я не знал номер этого телефона. Но он звонил.

Я поднял трубку.

— Два человека только что вошли в здание — голос был смутно знакомым, неизвестный говорил по-русски, совершенно без акцента — у них оружие, они пришли, чтобы вас убить, князь. Еще один — в машине, на стоянке. Черная Ланчия.

Шутка? Навряд ли…

— Я понял.

Несколько секунд на то, чтобы обуться, еще несколько — чтобы одеться… черт, флотская форма намного удобнее гражданской одежды, если речь идет о быстром одевании. Свет — включить? Нет, оставить, там может быть наблюдатель, на улице, он сразу поймет, что что-то неладно, сообщит. Оружия — никакого. Скверное дело, остается только бежать.

Балкон…

Черт… внизу… эта… Джованна. Если эти ублюдки не найдут меня — они, скорее всего, избавятся от свидетеля… да и просто сорвут злобу на первом попавшемся. Что же делать?!

Балкон… дверь, осторожнее…

На улице — темно, как в торпедном отсеке подлодки, над Римом в небесной выси, в ножевой ране в облачном покрове горит какая-то звезда, улица — как темный провал преисподней под ногами. В воздухе — разлит озон, но грозы нет, только громыхает изредка. Осторожнее… соседний балкон совсем рядом. Дверь не забыть закрыть… нельзя, чтобы они поняли, куда я ушел — сразу, мне надо минуту, не больше. Только бы шум не подняли, только бы…

Дверь на соседний балкон была закрыта, я ударил по стеклу форточки, умудрился не порезаться, стекло тренькнуло. Сунул руку в щерящуюся острыми осколками дыру, повернул старинную защелку…