Небольшой лесок в пойме Волги. Низкая облачность, но дождя нет. Тишина, нарушаемая громкими разговорами, стуком топоров и визгом пил. Идёт обустройство бивуака и маскировка.

И вдруг характерный вой бомбы и взрыв. Убит знакомый фельдфебель.

В разрывах облаков видим, что над нами летит «кукурузник» (У-2) с выключенным двигателем. Нормальная тактика — самолёт, планируя, тихо подкрадывается к объекту разведки или бомбардировки в пасмурную погоду или ночью…

На следующий день прекрасная солнечная погода. С раннего утра периодически большими группами летят краснозвёздные бомбардировщики. На нашем участке не видно немецких истребителей. Работает только зенитная артиллерия. Почти каждая группа теряет самолёты…

Во второй половине дня прибежали наши кони. Одна кобыла ранена осколком в спину. Из раны вместе с воздухом вырываются брызги крови. Мы с Анатолием погнали их вновь на луг. Увлеклись и поздно увидели низко летящие прямо на нас самолёты. С испуга бросились назад к окопу, где при бомбардировках укрывались наши ребята — военнопленные. Только залегли — вой бомбы. Тихий взрыв и последняя мысль: «Всё. Конец».

Очнулся, лёжа на спине (падал в окоп лицом вниз). Пытаюсь разгрести землю руками. Задыхаюсь. Начинаю терять сознание. И тут кто-то схватил за руку и выдернул меня из земли. Все живы, но не слышим друг друга. Нужно кричать. Почти у всех течёт кровь из носа и ушей.

Самолёт сбросил на нас две небольших бомбы. Недолёт. Край одной воронки от окопа три с половиной — четыре метра, другой — менее метра.

Ночью спал под гружёной телегой. Утром вижу перебитую осколком оглоблю. Несколько осколков вокруг телеги. Нас ночью бомбили, а я не слышал…

Красные непрерывно наступают. Наступление поддерживается артиллерией и авиацией. Танков мало. Их использованию мешает болотистая местность. Наибольшие неприятности немцам от «Катюш». Однако немцы, пятясь, упорно обороняются. Боевой дух поддерживают сообщения об успехах в Сталинграде и на Кавказе.

У Ржева фронт вновь стабилизировался. Но красные продолжают гнать «пушечное мясо» в эту мясорубку. Наша дивизия несёт большие потери…

В конце сентября стали прибывать свежие войска. По слухам, из Франции. Дивизия, передавая им позиции, отходит в тыл.

Несколько дневных переходов и мы в районе Ярцево. Здесь узнаём, что дивизия уходит на отдых и переформирование во Францию.

Мы с Анатолием и группой гражданских, работавших при штабе дивизии, на трёх подводах были отправлены в обратном направлении. Нам выдали необходимые документы и сухой паёк на дорогу.

Обратный путь по той же дороге. Вначале по Минскому шоссе, а затем вдоль правого берега Днепра. Чудесная осенняя погода: легкий морозец по утрам, тёплые погожие дни. По пути останавливались на ночевки в каких-то деревнях. Место постоя назначал староста деревни после предъявления документов старшим группы. Хозяева принимали радушно, сочувствовали нам, так давно и далеко оторвавшимся от дома.

Вдоль Днепра до самого Холм-Жирковского на своем пути не встретили ни одной воинской части. На этом участке пути меня с Анатолием очень интересовало одно поле. Штаб дивизии прошел здесь, не останавливаясь. Мы же были ездовыми и бросить подводы не могли, чтобы удовлетворить свое любопытство. А посмотреть было на что.

От дороги в сторону Днепра пойменные луга шириной 200–300 метров. По другую сторону — заросшее бурьяном пахотное поле шириною около полукилометра, а за ним лес. На опушке леса в одну шеренгу как на параде выстроились десятки танков БТ. Перед войной мы их видели в кинохронике, фильмах «Если завтра война», «Три танкиста» и других. В кино они крушили укрепления, деревья и врагов. Здесь же стояли мёртвыми.

Между танками и дорогой на пахотном поле лежал сбитый пикирующий бомбардировщик Ю-88, сумевший сесть на «брюхо». Мы предполагали, что немецкая авиация неожиданно накрыла танки и уничтожила их на месте дислокации. Только вызывал сомнение их парадный ненарушенный строй.

Ошиблись! Пройдя вдоль всей шеренги, мы не обнаружили ни одного (!) поврежденного взрывом авиабомбы или снаряда танка. Все они были сожжены самими танкистами, так и не вступив в бой с противником. Что произошло — неизвестно. Только уверенно можно сказать: в танках не было боекомплектов. Иначе их взрывы от высокой температуры не оставили бы корпуса целёхонькими. Даже нам было грустно смотреть на бесславно погибшую грозную армаду танков.

В Холм-Жирковском мы должны были явиться в местную комендатуру. О дальнейшей судьбе могли только гадать. Потому настроение у всех было тревожное. Не помню куда и как определили наших взрослых попутчиков. Мы же с Анатолием попали в русский полк, воевавший на стороне немцев против партизан.

В портняжной и сапожной мастерской нам перешили и подогнали форму и сапоги, выдали карабины и определили в хозяйственную часть при штабе полка. Какое-то время мы работали на продовольственном складе, помогая выдавать продукты. Затем нас перевели в оружейную мастерскую.