Энид села на стул у кофейного столика с выложенной ни его поверхности яркой мозаикой из кусочков разноцветной плитки.

Флетч провел по мозаике кончиками пальцев.

– Это работа вашего мужа?

– Да.

– Очень красиво.

– В доме их несколько. В кабинете. В нашей спальне. На столике у бассейна, – свободной рукой она указала за спину. – И, разумеется, на стене.

Большая мозаика в виде расходящихся кругов украшала стену над камином.

– Я не виню вас в том, что вы заглянули ко мне, мистер Флетчер. Пусть я и оскорблена, но мне хотелось повидаться с вами, – она поставила бокал на кофейный столик. – Я прочитала написанную вами статью о нашей компании в выпуске «Ньюс-Трибюн» за среду. Мне пришлось позвонить вашему главному редактору. Статья эта очень расстроила моих детей, да и сотрудников компании.

– Я сожалею об этом.

– С чего вы решили цитировать моего мужа?

Флетч молча смотрел на нее.

– Мы не собираемся подавать на газету в суд. Какой от этого прок? Я даже не стала просить вашего главного редактора, мистера Джеффа, печатать опровержение. Да и что он мог напечатать? «В недавней статье об „Уэгнолл-Фиппс, Инкорпорейтид“ Ай-эм Флетчер ошибочно цитировал покойного Томаса Бредли»? Нет, от этого все еще больше запутается. Причинит нам всем лишнюю боль.

– Вы могли бы разрешить «Ньюс-Трибюн» напечатать некролог вашему мужу. Они его не печатали.

– Не поздно ли?

– Когда умер ваш муж, миссис Бредли?

– В этом месяце исполнился год с его смерти.

Флетч вздохнул.

– В этом месяце исполнился год с его смерти. А я видел служебные записки, подписанные им три недели тому назад.

– Такого не могло быть. Просто не могло. Почему вы говорите, что видели их? Это абсурд. Я склоняюсь к мысли, что у вас что-то не в порядке с головой. Вы так жестоко поступили со мной и моими детьми.

– Или..?

– Что, или..?

– Вы сказали, что склоняетесь к мысли. Значит, вы рассматриваете два варианта. Какие же? Или у меня не все в порядке с головой, или..?

– Или у кого-то еще. Именно потому я и говорю с вами, а не захлопнула дверь перед вашим носом. Сначала я подумала, что ваша статья – продолжение той грязной кампании, что вела ваша газета против «Уэгнолл-Фиппс» несколько лет тому назад. Но нет, ваша статья просто-напросто смешна. Газете от нее никакого толка. Я даже собиралась спросить мистера Джеффи, не смогу ли я увидеться с вами, поговорить, но... поняла из нашего разговора, что делать этого не следует.

– А что же он вам такого сказал?

– Он сказал, что вы очень молоды, а молодым свойственны ошибки, которые они и допускают.

– И вы склонились к мысли, что у меня не все в порядке с головой.

– Да и нет. Сомнения у меня остались, – она поднесла бокал к губам, вновь поставила на кофейный столик. Уровень вина в бокале не изменился. – Я сделала еще один шаг... – она замялась, – ... для достижения поставленной мною цели. Вы, надеюсь, меня понимаете.

– Нет, не понимаю.

Энид Бредли пожала плечами.

– Для меня не имеет никакого значения, мистер Флетчер, состояние вашей психики, если более вы не причините вреда мне и моей семье, – руки ее лежали на, коленях. Пальцы находились в непрерывном движении. – Вы должны понимать. «Уэгнолл-Фиппс» – компания Томаса. Он ее создал, он ею руководил. Последние двадцать лет я занималась только домом и детьми. А вот теперь пытаюсь управлять компанией.

На языке Флетча вертелись сочувственные фразы, но он предпочел промолчать.

– Но ваш редактор, мистер Кэрриуэй, приехал к нам в четверг.

– Кэрридайн.

– Его фамилия Кэрридайн? Я была так расстроена. Он посидел со мной и детьми, Томом и Та-та. Очень по-доброму поговорил с нами. Кое-что прояснил.

– Что же?

Ее глаза сверкнули.

– Он сказал, что вы болван, мистер Флетчер. Вечно творите всякие глупости. В редакции выполняете роль шута. И частенько лжете, – она отвела взгляд. – Он также сказал, что на следующий день вас уволят, и больше вы в газетах работать не будете.

– Это называется, поговорить по-доброму.

Вновь она подняла на него глаза, уже не горящие злостью.

– Вас уволили?

– Естественно.

– Тогда почему вы продолжаете заниматься этим делом?

– Потому что я – хороший журналист, а в этой истории концы с концами не сходятся. Так что я должен во всем разобраться.

– Вы уверены, что ваши действия не продиктованы жестокостью?

– Миссис Бредли, я написал статью, в которой сослался на служебные записки вашего мужа. Никогда раньше я не слышал ни о вашем муже, ни о вас, ни о ваших детях, а название компания «Уэгнолл-Фиппс» было для меня пустым звуком. Потом мне сказали, что ваш муж умер. Меня это потрясло. И мне тоже нанесен немалый вред.

– Вы думаете, что я вам лгу? – она поджала губы.

– »Ньюс-Трибюн» не печатала некролог о вашем муже. Я еще не успел заглянуть в Бюро статистики естественного движения населения. Сегодня суббота, а в город я вернулся вчера вечером. Но я это сделаю в понедельник.

– Смысла в этом нет. Во всяком случае, там вы ничего не узнаете. Мой муж умер в Швейцарии.

– Однако.

– Я думала, это все знают. Его там и кремировали.

– Понятно.

Резко, выказывая раздражение, она встала, пересекла гостиную, сняла с каминной доски небольшую металлическую шкатулку, вернувшись, поставила ее на кофейный столик перед Флетчем.