Радовалась и Идалина. Ее ничуть не беспокоила мысль о том, что цепи Гименея, связывающие ее с самым популярным юношей фавелы, будут не из прочного железа, но из эластичной резины.

Фернанду буквально почернел от злобы и на несколько недель даже забыл о том, что хочет стать бухгалтером. С Идалины он не спускал глаз.

– Неужели я – единственный здравомыслящий человек в этом мире, который видит, что Жаниу Баррету – плохой парень и не пара моей Идалине? – вопрошал он. – Он причинил мне немало горя, отвлекая моих сыновей от мыслей о приходах и расходах! Зачем ему жена, если все девушки фавелы готовы из-за него выцарапать друг другу глаза? Он же никогда не утихомирится! Неужели он хочет жениться на моей дочери и продолжать прежнюю жизнь, чтобы помучить меня? Из него такой же муж, как из кота – ломовоз.

– Идалина! – взывал он к дочери. – Ну что ты в нем нашла? Он сбежит при первых же житейских трудностях. Один раз он уже ушел из дома. Хотел бы я знать, почему? Если человек уходит из родного дома, доверять ему нельзя! Он уйдет снова!

Поверь мне, он кончит в канаве! Ты не сможешь гордиться таким мужем!

И умрет он, скорее всего, не своей смертью! Придет день, когда кто-то ткнет его ножом, положив конец и Жаниу Баррету, и твоему замужеству!

Но молодых поддерживало общественное мнение фавелы. Люди, которых непосредственно не затрагивает та или иная жизненная ситуация, отдают предпочтение романтике, а не логике, и, несмотря на сопротивление Фернанду, ты и Идалина поженились.

Далее, как ты должен помнить, ты не только мог танцевать лучше и дольше всех под восхищенными взглядами зрителей, но и принес в фавелу новые элементы кикданса, капоэйры, ибо искусство этого танца получило наибольшее развитие в глубинной части Бразилии, а не на побережье. Ты научил молодежь Сантус Лимы всему тому, что умел сам, и многие из новых элементов не знал ни один человек в других фавелах.

В те годы Карнавальный парад становился все более организованным, превращаясь из соревнования улиц в величественное зрелище, каким мы видим его теперь.

И сразу же школа самбы Сантус Лимы стала самой знаменитой благодаря группе капоэйрус, подготовленных тобой. И до сих пор считается, что в Сантус Лиме лучшие капоэйрус Рио-де-Жанейро.

Но тут сбылось первое пророчество Фернанду.

В тот год ты не вернулся домой по завершении Карнавала. Много дней никто не знал, что с тобой.

Наконец, ты появился в Сантус Лиму неизвестно от куда. Кто-то жестоко избил тебя. Твое тело почернело от синяков. На руках и плечах виднелись ножевые порезы. На твоем лице не было живого места. Похоже, тебя действительно бросили в канаве, решив, что ты – уже труп. Ты притащился домой, как побитая собака.

И люди сразу заметили происшедшую с тобой перемену. Ты молча сидел в своем маленьком доме, зализывая раны. Ты никому не рассказал, что произошло. Ты вообще ни с кем не разговаривал. В фавеле больше не слышали твоего смеха. Ты никуда не выходил и не встречался с другими женщинами, как бывало раньше.

Все это рассказывали мне моя мать и дядья. Теперь ты начинаешь вспоминать собственную жизнь. Потом сбылось второе пророчество Фернанду. Просидев дома почти весь великий пост, не работая, не развлекаясь, ты поднялся и с пустыми руками, в одних шортах, ни с кем не прощаясь, ушел из фавелы. Исчез.

И никто уже не сомневался, что больше не увидит тебя. Веселье покинуло фавелу.

Все сочувствовали Фернанду, оставшемуся с брошенной дочерью и двумя маленькими внуками, и поздравляли с точностью его пророчеств.

Но следующей зимой, почти через девять месяцев, ты вернулся. Ты приплыл в бухту Ганабара на рыбачьей лодке, заявив, что она принадлежит тебе, большой лодке, длиной в десять метров. Ты сказал, что выиграл ее в карты в Уругвае. Называлась твоя лодка «Ла Муньека». Это испанское слово было написано на борту. Ты проплыл долгий путь. Исхудал, как дворовый пес, солнце ожгло тебе нос и плечи. Кое-кто говорил, что ты украл лодку в Уругвае. Правда ли это?

Но теперь у тебя была своя лодка.

Пока тебя не было, один из братьев Гомес от безделья очень растолстел, второй стал пьяницей. Оба они теперь желали остаться на берегу и размышлять о бухгалтерском учете.

Ты взял в помощники другого юношу, моложе тебя. Звали его Тобиас Новаэс.

Ты весь ушел в работу. Скоро у тебя был свой дом, у вершины фавелы, выше дома Фернанду. И каждый год Идалина приносила тебе ребенка. И каждый из них играл с детьми своего возраста, тоже с более светлой кожей и волосами, похожими на него, как двоюродные братья или сестры.

А когда тебе было столько же лет, как сейчас, в фавеле появилась девушка, моложе тебя, тоже светлокожая и светловолосая. И сразу же фавела вздохнула: «О, бедная Идалина! Этот роман может оказаться серьезным! Если они любят себя, как они смогут не любить друг друга?»

Не прошло незамеченным, что ты стал более серьезным, работал все больше, не видел ничего, кроме работы. Словно хотел избежать неизбежного: встречи с Аной Таварэс, так звали светлокожую блондинку.

Но неизбежное есть неизбежное. И семя твое словно перенеслось по воздуху, потому что скоро все увидели, что Ана Таварэс беременна.