— Да, разве ты не знала?

— Нет.

— Ну, да. Ее убили прямо там. А потом еще этот парень, Шефер. Слушать тебя, так у всей команды должно быть чувство вины. Это глупо.

— Шефер, — сказала она тихо. — Писарь.

— Ты знала его?

— Нет. Я только… слышала о нем.

— Славный был парень.

— Он… он покончил самоубийством тоже?

— Да.

— Странно.

— Что странно?

— Два самоубийства. Так близко друг к другу.

— Слушай, тебе не холодно? Я могу включить печку.

— Нет, нет, нормально, — она покачала головой. — Бедняга Грег. Ты ведь был в солярии как раз перед тем, как он… он выбросился?

— Кто?

— Ты. Я думала…

— Откуда ты это взяла?

— Гиберт сказал. Он сказал, что оставил тебя с Грегом вдвоем там, наверху.

— Да. Я спустился вниз через несколько минут после Гиберта. Славный малыш этот Гиберт. Жаль, что у него эта бо…

— Грег говорил тебе что-нибудь, что могло бы указать…

— Нет, ничего особенного. Он просто выглядел очень угрюмым. Поэтому-то я и ушел. Он был слишком печален для меня.

— Да. — Она сидела сейчас очень тихо, задумавшись.

— Не возражаешь, если мы остановимся? — спросил он.

— Что?

— Ничего, если я приторможу?

— Да, если хочешь. — Она огляделась. Дорога была очень темной. Они съезжали с шоссе к небольшой полянке в лесу.

Он выключил двигатель и откинулся на сиденье.

— Посмотри на эти звезды, Джейн.

Она помолчала.

— Ты раньше никогда не упоминал, что ты с "Сайкса".

— Нет? Повода не было.

— Ты хорошо знал Шефера?

— Иногда болтал с ним. — Он положил руку на сиденье за ее спиной.

— Ты знаешь старшего лейтенанта Мастерса?

— Да. — Он придвинулся ближе. — Ты говоришь чересчур много для такой хорошенькой девушки.

— У лейтенанта Мастерса есть теория, — сказала она, поглощенная собственными мыслями. — Лейтенант Мастерс думает… — Она оборвала себя внезапно, медленно повернув голову, чтобы посмотреть на него.

Его рука крепко обхватила ее за плечо.

— Что он думает? — спросил он небрежно.

— Ничего, — сказала она. Ее мозг лихорадочно работал. Она внезапно почувствовала тревогу. Она пыталась думать спокойно, пыталась вспомнить имена, которые называл Чак. Да, да. Той ночью, в заливе… "Ты все еще думаешь, это сделал один из этих двоих? Как их зовут? Дэниелс и Джоунс. Пери Дэниелс и Альфред Джоунс".

Она похолодела.

Как она раньше не связала? Как она могла быть такой идиоткой?

— Джейн?

Она напряженно выпрямилась.

— Да?

— Что-нибудь не так?

— Нет, — сказала она. "Я могу сидеть сейчас с убийцей. Он мог убить Клер и Шефера. И Грега! О боже, Грега!”

Он притянул ее к себе, его губы нашли ее, но в этот раз они были неожиданно холодными. Все же она ответила на его поцелуй, задаваясь вопросом, как ей узнать наверняка, как она может узнать наверняка. Она учащенно дышала, ее грудь опускалась и поднималась. Он лихорадочно целовал ее, принимая ее учащенное дыхание за возбуждение.

— Джейн, — прошептал он, — я люблю тебя. — Она молчала. Он покрывал поцелуями ее шею, уши, щеки, закрытые глаза, кончик носа. Его руки крепко сжимали ее плечи. — Я люблю тебя, я люблю тебя, — повторял он бесконечно.

Она слушала его проникновенный голос. И думала только о том, что он мог оказаться убийцей, что он мог столкнуть Грега с солярия. Мысль напугала ее, она начала дрожать. И он снова неправильно понял ее прерывистое дыхание и дрожь.

Его рука небрежно гладила ожерелье вокруг шеи, пальцы играли жемчугом рядом с ее грудью, которая то поднималась, то опускалась.