Ее последней связной мыслью было «Еще рано, пока не надо, рано. Я хочу большего».

Рэнди стал подниматься, осторожно, чтобы не нависать над ней, и, наконец, приник к ней всем телом. Она нашла его в темноте и крепко прижала к себе. У него по-прежнему была сильная эрекция, но, кажется, он был готов вытерпеть все, лишь бы ей было хорошо. Тогда Хелена сама приподнялась над ним и оседлала его. Он удивленно открыл глаза, а его рука проскользнула между ее бедер.

Она не могла припомнить, видела ли она Микки в такие моменты. Каждый раз, когда они занимались любовью, она закрывала глаза. Но теперь она наблюдала за Рэнди. И куда делся ее страх? В какой момент это произошло?

Когда он перестал быть для нее таким, как все другие мужчины, и стал только самим собой — мужчиной, которого она научила любить?

Это она снизошла до него, выбрала его, чтобы взять его, а не чтобы он взял ее. Он уже подарил ей один оргазм, и она стремилась вернуть ему приятный долг. Они сближались все теснее, пока не слились в единое целое. Она держала его внутри себя так долго, как только смогла, а потом скатилась с него и легла рядом.

И вдруг почувствовала, что по ее щекам катятся слезы.

— Ты в порядке? — прошептал он, прикасаясь к ней.

Из ее нутра вырвался тихий, нервный смех, а секундой позже она смеялась и плакала одновременно. Он приподнялся над ней на локте, осторожно, чтобы не напугать ее своей тенью.

— Прядка?

Она быстро провела руками по его груди, прильнула к нему со вздохом. Он обнял ее и поцеловал в волосы.

— И что — очень трудно тебе пришлось?

— Собственно говоря…

— Алло, ты прекрасно понимаешь, о чем речь.

Она поцеловала его в подбородок:

— Спасибо.

— Я всегда с удовольствием. Обращайтесь в любую минуту.

— О нет, только не сейчас. Я так боялась, что не справлюсь с этим, что опять поведу себя как последняя дура… Ты дал мне возможность попробовать, долго терпел, пока я забуду мои страхи. После того, что случилось в последний раз, ты имел все права отказаться от меня.

— Каким же придурком должен быть мужчина, чтобы отказаться от такой красивой и страстной женщины!

Его рука вкрадчиво скользнула вниз по ее телу.

— Не очень красивой, — возразила Хелена, — но я не имела понятия о том, что я способна чувствовать то, что сейчас почувствовала. Раньше со мной такого не было.

Она провела ступней по его ноге.

— В тот вечер, — ответил Рэнди, — когда я впервые тебя увидел, ты была прекрасна, а эта страсть только и ждала, чтобы выплеснуться наружу.

— Я понравилась тебе даже в мешковатом свитере и с нечесаными волосами?

— Я ощутил все в самый первый вечер в спортклубе. И ты тоже все это почувствовала. Между нами будто искра проскочила.

— А зачем тогда ты сбил меня с ног? — спросила она с коротеньким смешком.

— Я всегда сбиваю с ног людишек, которые пытаются меня убить.

Она приподнялась на локте и сказала серьезно:

— Я пыталась убить то, что ты собой представлял.

— Ты ведь уже не планируешь убитьего, правда?

Она отвела глаза.

— Даже если это будет настоящая самооборона, тебе не понравится то, как это на тебя подействует. — Он погладил ее по спине.

— А ты кого-нибудь убивал?

Он вздрогнул и отодвинулся от нее.

— Не так, как ты имела в виду.

— А как еще это можно сделать?

Он встал с кровати, и она бросилась за ним.

— Рэнди? Что бы я ни сказала, извини меня.

— Все в порядке.

— Нет, не в порядке.

Она встала на колени, обхватила его руками сзади и прижалась щекой к его спине.

— Пожалуйста, не уходи.

— Я хочу пить. Что, если я принесу тебе стакан вина, а себе еще пива?

— Пожалуйста, только возвращайся.

Когда он вернулся наверх, она приняла от него стакан с вином, не отрывая взгляда от его лица. Он присел на край кровати и провел рукой по ее волосам.

— Ты не сказала ничего обидного. Просто случайно наткнулась на скелет в шкафу нашей семьи.

— Иди сюда. Мне нет дела до ваших скелетов. Он растянулся рядом с ней и прижал ее к груди.

Его подбородок уткнулся в ее темя.

— Поверь мне, ты никогда бы не избавилась от чувства вины за чью-то смерть, не важно чью.

— Если ты застрелил кого-нибудь, значит, у тебя не было выбора, я уверена. Ты не можешь совершить чего-то плохого.