— Он у нас хороший, умный, не очень разбирается во фракталах, но мы все равно его любим. А ты…

Маркус остановился, дожидаясь, пока Джойс подойдет, снимет перчатки, пожмет руку Миллату и пройдет за ними в кухню.

— А ты девочка немаленькая.

— Э-э… спасибо.

— Мы таких любим — хороших едоков. Все Чалфены — едоки что надо. Я-то не толстею, а вот про Джойс этого не скажешь. Хотя жирок у нее распределяется как положено. Пообедаете с нами?

Айри стояла посреди кухни, от удивления не в силах вымолвить ни слова. Таких родителей она еще не видела.

— Не обращайте внимания на Маркуса, — подмигнул им Джошуа. — Он у нас весельчак. Это чалфенская шутка. Чалфены всегда так: стоит войти в дом, забросают вас шутками. Хотят узнать, насколько вы остроумны. Чалфены не любят условности. Джойс, это Айри и Миллат. Это те двое, которых сцапали на школьном дворе.

Джойс немного оправилась от потрясения и взяла себя в руки: теперь она готова играть роль Матушки Чалфен.

— Так значит, это вы учите моего сына плохому? Я Джойс. Хотите чаю? Вы и есть нехорошая компания,с которой связался Джош? Я сейчас подрезала дельфиниум. Это Бенджамин, это Джек, а там в коридоре Оскар. Какой вам чай: клубничный, манговый или обычный?

— Мне, пожалуйста, обычный, Джойс, — сказал Джошуа.

— Мне тоже, — сказала Айри.

— И мне, — сказал Миллат.

— Маркус, дорогой, будь любезен, сделай три обычных чая и один манговый.

Маркус, как раз направлявшийся на улицу с только что набитой трубкой в руке, свернул на кухню и с печальной улыбкой сказал:

— Моя жена сделала из меня раба! — тут он обхватил ее за талию, как азартный игрок загребает кучу фишек в казино. — Но если бы я не был таким послушным, она бы сбежала от меня с первым попавшимся молодым человеком, который переступил порог дома. А на этой неделе я не расположен стать жертвой дарвинизма.

Это очень выразительное объятие было сделано напоказ и явно предназначалось для Миллата. Все время, пока Маркус обнимал жену, она смотрела на Миллата светло-голубыми глазами.

— Этого-то и хочет каждая женщина, — громким театральным шепотом сказала Джойс Айри так, будто знала ее пять лет, а не пять минут, как было на самом деле. — Такого человека, как Маркус, в роли мужа. Конечно, приятно поразвлечься со всякими безответственными типами, но из них никогда не выйдет хороших отцов.

Джошуа покраснел.

— Джойс, хватит. Она только пришла, дай ей хоть чаю спокойно попить!

Джойс изобразила удивление:

— Ты что, застеснялась, да? Прости уж Матушку Чалфен, она у вас такая безмозглая старушка.

Но Айри не застеснялась. Она была в восторге, за эти пять минут Чалфены ее совершенно очаровали. В доме Джонсов никто не отпускал шуток по поводу Дарвина, никто не говорил о себе «безмозглая старушка», никто не предлагал несколько видов чая на выбор. В доме Джонсов было не принято, чтобы дети и родители так свободно разговаривали, как будто связь между этими племенами не была замутнена помехами, будто на ее пути не стояла история.

Джойс, высвободившись из объятий Маркуса, села за круглый стол и пригласила садиться всех остальных.

— Вы выглядите очень экзотично. Откуда вы, если не секрет?

— Из Уиллздена, — хором ответили Миллат и Айри.

— Это понятно, а изначальнооткуда?

— Ах, вы об этом, — отозвался Миллат, изображая акцент «я-вас-не-понимайт», как он его называл. — Вы хотите узнать, откуда я изначально.

— Ну да, изначально, — озадаченно повторила Джойс.

— Из Уайтчепела, — сказал Миллат, доставая сигарету. — Ехать на 207-м автобусе и выйти возле Королевской лондонской больницы.

Чалфены, бродившие по кухне, — Маркус, Джош, Бенджамин и Джек — громко рассмеялись. Джойс тоже неуверенно похихикала.

— Потише вы, — пригрозил Миллат. — Я не сказал ничего смешного.

Но Чалфены не успокоились. Шутки Чалфенов были либо глупыми, либо математическими: Что сказал ноль восьмерке? — Классный у тебя ремень.

— Ты собираешься курить прямо здесь? — вдруг обеспокоенно спросила Джойс, когда смех затих. — Прямо здесь? Мы не любим запах сигарет. Нам нравится только запах немецкого трубочного табака. И курим мы в комнате Маркуса, потому что Оскар не переносит дым. Правда, Оскар?