Даже забыв на радостях поблагодарить дядю Мишу, мальчики выскочили вон из комнаты, чтобы поскорее исследовать, что находится в красивых коробках.

Уж коли чемодан раскрыт, медлить нечего. Михаил Петрович достал сверток, протянул его хозяйке.

— Это вам, Фрося...

— Ой, да что вы, Михаил Петрович, — смущенно отмахнулась та. — Зачем...

— Бери, бери, жена, не от чужого подарок, — подтолкнул супругу Иван Петрович.

Фрося улыбалась, благодарила, и ей, как и сыновьям, должно быть, тоже хотелось развернуть сверток и поскорее узнать, что привез деверь. Но, поборов искушение, она отворила дверцу шифоньера и положила подарок на полку.

— А вот и тебе, Ваня, электрическая бритва новейшей конструкции, — сказал гость.

Иван Петрович повертел в руках диковинный подарок.

— Ишь ты, какая механика, — уважительно сказал он. — От трактора будет работать?

Михаил Петрович рассмеялся:

— По-моему, от трактора не будет...

— Теперь хоть чаще станешь бриться, — вставила Фрося.

— Смотри, жена, на бритых девчата заглядываются...

Она с шутливой укоризной покачала головой.

— Да каким ты девчатам нужен, старик непутевый.

— Слыхал, Миша, меня в старики записывают!

— Это она любя.

— Молодчина ты, Миша, что приехал, — шумно хвалил Иван Петрович брата. — На курорт, говоришь, посылали? Да ну их к лешему, эти курорты. Был я как-то... Одна маята. У нас в Буране лучше. Отдохнешь ты на славу. — Он толкнул гостя локтем, добавил с лукавой улыбкой: — Слышь, может, и женим тебя здесь...

Михаил Петрович застеснялся, покраснел даже. Опять вмешалась вошедшая с закусками Фрося.

— Сват нашелся... Да что же в городе своих невест мало?

— Невест много, да жених он — разборчивый, — смеялся Иван Петрович. — Невесту ему подавай такую, чтобы кругом шестнадцать, чтобы по всем женским статьям первым сортом шла...

— Мели, Емеля... — отмахнулась хозяйка.

Братья сидели за столом, оба чуть скуластые, сероглазые, широколобые. Старший только потемнее лицом, потому что загорел под солнцем да под жаркими степными ветрами. На коже щек у него отчетливо заметны несмываемые вкрапины машинного масла и копоти. Для встречи брата Иван Петрович принарядился в темно-синий костюм, в белую рубашку с галстуком. На отвороте пиджака сиял начищенный орден Трудового Красного Знамени.

Михаил Петрович был ростом выше брата, стройнее. Его темно-русая шевелюра уже тронута ранней сединой на висках. И руки у братьев разные. У старшего — большая шершавая ладонь с застарелыми ссадинами на толстоватых сильных пальцах; у младшего же — узкая крепкая кисть с чистой, блестевшей от частого мытья кожей, пальцы длинные, чуткие, будто прозрачные — рука хирурга, предмет особой заботы и внимания каждого, кто работает скальпелем. О руках доктора Воронова Тамара часто говорила: «У тебя красивые руки, как у хорошего музыканта». Он шутя отвечал на это: «По-моему, у хорошего музыканта руки, как у хирурга...»

Иван Петрович поднял рюмку.

— Ну, Миша, за встречу! Давненько мы с тобой, братец, не виделись... Ты не стесняйся, ты по-нашему, по-крестьянски закусывай... Сам видишь — в достатке живу! — хвалился он.

Из кухни доносились приглушенные голоса Фроси и Натальи. Женщины что-то стряпали, звенели посудой и, видно, торопились, потому что гость оказался не предусмотрительным, поздно прислал телеграмму. Но вот в кухне послышался чей-то юношеский голос.

— Ну-ка, Федя, зайди сюда! — громко позвал Иван Петрович.

В комнату вошел рыжеватый вихрастый парень.

— Ты что же там в женской компании...

— Да я, дядя Ваня, к маме приходил...

— А теперь к нам пожалуй. Садись.

— Некогда, дядя Ваня, мотоцикл что-то не заводится...

— Ага, не заводится! В таком разе подзаведем самого мотоциклиста, — рассмеялся Иван Петрович и приказал: — Садись, Федор. Садись и знакомься — мой брат, ученый.

— Ты бы поскромнее представлял меня, — с неловкой улыбкой заметил Михаил Петрович.

— Ишь ты — стесняешься? А чего нам стесняться, чего скромничать! Звание-то у тебя не ворованное, своим горбом заработано, — возразил брат и опять обратился к Федору: — Ну-ка, бери, выпьем за ученых!

Покрасневший парень робко присел к столу, взял рюмку и неумело выпил.

— Молодчина, сосед! — похвалил парня Иван Петрович и стал рассказывать о нем брату. Федор Копылов учится в школе, перешел в одиннадцатый класс, летом работает на тракторе. — Механизатор! Механизаторы у меня в большой цене. Без механизаторов, доложу я тебе, село теперь ни шагу. Ударная сила! Ну, само собой понятно, и оплата им, и почет... Я ведь сам из механизаторов... — Брат улыбнулся, потрогал пальцами орден, как будто хотел убедиться, на месте ли он. — Я так разумею: вам, ученым, до юбилея ждать надобно, пока отметят. А у нас по-другому. Подвалит, к примеру, урожаище, не пожалеешь себя, поработаешь на всю катушку — можно и Золотую Звездочку получить...