— Я не грязная?

— Нет, — отвечает Адам, заботливо оглядывая коротенькое платьице сестрички.

— Можно дать мне все восемь?

— Да около того.

— И на школьницу похожа?

— Это уж наверняка.

— Даже можно подумать, что я читать умею?

— Никто не поверит, что не умеешь.

— Ну, тогда ладно, — смеётся Отка.

— Ты что смеёшься?

— Да просто так. Радуюсь.

— Чему?

— Да, наверно, что я девчонка.

Адам вертит головой. Правда, здесь нет ничего удивительного. В Отке словно живут сразу две или три девчонки. Вы только гляньте на неё, с каким невинным видом она улыбается, как щурит глазки, подмигивает, смеётся, вертит головой, на месте не постоит ни минуты, вся в движении. Наверняка думает, что в Праге всякий обратит на неё внимание.

— Ну чего ж не звонишь?

— Видишь, уж поднял руку, — отвечает Адам.

Он звонит раз, другой.

Дети смотрят поочерёдно то на двери, то на ближайшие окна, но ничто не шелохнётся. И ни единого звука. Их дяди, Владимира Сука, пилота чехословацких аэролиний, нет дома. И его жены, Яны Суковой, кондуктора, тоже нет дома. Живут они вдвоём, без детей, — значит, таким образом, дома сейчас ни души. И Отка с Адамом в квартиру попасть не могут.

Но деревенских ребятишек этим не испугаешь.

Они садятся на каменную ступеньку и ждут. По улице ездят трамваи, мчатся автомашины, сплошным потоком спешат люди, и никто не удивляется, почему дети сидят на ступеньке. Прохожие только глянут на детей и идут себе дальше. Но около них останавливается тщедушный пёсик на тонких лапках и жадно обнюхивает их сандалии.

— Это что, собака настоящая? — спрашивает Отка.

— А ты разве не видишь?

— Ну как же на таких лапках он может пробегать целый день?

— Ему можно и полежать.

— А тогда он зимой замёрзнет.

— Отка, не болтай попусту.

— Я только спрашиваю: в Праге собаки настоящие? — продолжает Отка и направляется сама звонить в квартиру: может, ей больше повезёт.

Она звонит раз, другой, третий…

А Адам, тот не трогается с места. Всё равно не откроют. Суковых нет дома. Но где они могут быть?

Дети смотрят на проходящие мимо трамваи, и им вдруг приходит в голову, что на каком-нибудь из них они могли бы заметить тётю Яну. Но им не везёт, не везёт настолько, что могло бы наконец и повезти.

До каких же пор им ждать? Ведь так может продолжаться и до самого вечера? Нет, лучше они сядут в трамвай 22 номер и поищут свою тётю Яну, которая там продаёт билеты. Они её, конечно, сразу узнают. Она высокая, худая и похожа на их отца. Да и что странного, что тётя Яна на него похожа? Ведь она же его родная сестра. Только глаза у неё построже. И говорит она погромче, чтобы все её слышали.

Только в трамвае продаёт билеты не их тётя, а совсем другая женщина. На их тётку она вовсе не похожа. Маленькая, кругленькая, и смеётся не переставая.

Трамвай приехал на конечную остановку, на Белой горе. И все вышли. Адам с Откой направились на трамвайную станцию. Под крышу.

Люди всегда ожидают трамвай под этой крышей, когда идёт дождь. Теперь у детей настроение немножко получше, мир кажется им здесь попросторнее. Над ними весёлое августовское солнце, за круглыми луковицами небольшого костёла виднеется лес. Адам кладёт свой чемоданчик на скамейку и быстро оглядывает все 22-е номера, которые теперь подъезжают один за другим. В любом из них может быть тётя Яна. Но Адам её так и не видит. А ведь он парень не промах.

Каким должен быть настоящий мальчик?

Прежде всего внимательным и наблюдательным, глаза его должны быть остры и проницательны. Затем он должен быть ловким, сильным и смелым. Руки его должны быть крепки, а ноги быстры и неутомимы. Должен он быть сообразительным, думать с быстротой молнии и заниматься сразу несколькими вещами. Только самому Адаму редко когда всё это удаётся. И чего совсем ему не удаётся — так это на уроках читать под партой и одновременно следить за тем, что происходит в классе.

Проходит какое-то время, и трамваи больше не подъезжают.

— Где-то авария, — предполагает диспетчер с усами, похожими на мышиные хвостики.

Отка зевает не переставая, а Адам начинает сердиться.

— Ты что зеваешь? — ворчит Адам.

— А что мне делать?

— Рассказывай сказку.

— Какую тебе сказку?

— Ну просто рассказывай что-нибудь.

— Хочешь о клоуне? Только она коротенькая, ничего?

— Ничего.

— Сидит в одной клетке лев-отец, в другой — львица-мать, а в третьей — львята.