Чертков Алексей Борисович
Шрифт:
Вот мы опровергли с помощью учения Дарвина и второй довод Мишиного противника: будто бы в каждой букашке отражается великая мудрость творца — бога.
Священник говорил Мише, что цветы «радуют наш взор», что будто бы бог и создал их для этой цели. Опять ложь.
Почему некоторые растения имеют яркие цветы? Чарлз Дарвин ответил и на этот вопрос. Он писал:
«Цветы считаются самыми прекрасными произведениями природы, но они резко отличаются от зеленой листвы и тем самым прекрасны только ради того, чтобы легко обращать на себя внимание насекомых. Я пришел к этому заключению на основании неизменного правила, что когда цветок оплодотворяется при посредстве ветра, он никогда не обладает ярко окрашенным венчиком. Некоторые растения постоянно приносят двоякого рода цветы: одни открытые и окрашенные, привлекающие насекомых; другие закрытые, неокрашенные, лишенные нектара и никогда не посещаемые насекомыми. Отсюда мы вправе заключить, что если бы на поверхности земли не существовало насекомых, то наши растения не были бы усыпаны прекрасными цветами, а производили бы только такие жалкие цветы, какие мы видим на сосне, дубе, лещине, ясене или на наших злаках, шпинате, щавеле и крапиве, которые все оплодотворяются при содействии ветра».
Ну, а как быть с круговоротом углерода и кислорода? Здесь священник только прикрывался наукой, чтобы запутать Мишу. Помнишь, он утверждал, будто растения созданы богом, чтобы усваивать углерод и выделять кислород?
Для того чтобы развиваться, любому растению требуется углерод. Но растение не может, подобно животному или человеку, передвигаться с места на место. Поэтому развитие растительных организмов шло таким путем, что они приспособились добывать углерод из воздуха, из углекислоты. И в этом нет ничего чудесного.
Как видишь, щит, которым прикрывался Мишин противник, оказался не таким уж прочным: старые сказки о боге, замаскированные под науку.
Современные деятели церкви прекрасно понимают — открыто выступать против науки в наши дни было бы просто смешно. Ведь ни один здравомыслящий человек не поверил бы тому, кто стал бы утверждать что-либо прямо противоположное науке. И поэтому защитники религии меняют тактику, изворачиваются. Например, в библии — главной «священной» книге христиан — есть места, которые сейчас звучат слишком уж нелепо. Рассказывается, например, как один пророк, которого звали Валаам, ехал на ослице. Побил он эту ослицу, а она вдруг заговорила человеческим голосом… Ну кто сейчас поверит, что так и вправду было? По-этому церковники предпочитают не вспоминать о таких сказках.
Но есть библейские рассказы, которые обойти молчанием нельзя. Они слишком хорошо известны верующим. И тогда церковники пытаются истолковать эти истории так, чтобы они выглядели правдоподобно. В библии написано, будто бог создал мир за шесть дней. Теперь, когда наука доказала, что Земля существует многие миллионы лет, церковники по-новому пытаются истолковать слово «день». «День творения, — говорят они, — нельзя понимать буквально. День — это очень большой период времени».
С другой стороны, они все больше стараются в своих доводах использовать разные научные примеры, но… объяснять их по-своему, так, чтобы эти объяснения не опровергали религию, а доказывали ее правоту.
Так, все мы восхищаемся полетами в космос. Они — свидетельство могущества человека и его разума. Но богословы стараются даже покорение космоса приписать… богу. Они говорят: а кто дал людям разум? Разве не бог? Значит, в конце концов, он, а не человек является причиной побед человека в деле покорения звездных миров.
Но как бы ни старались богословы обновить религию, сущность ее все равно остается прежней.
Порой ребята слышат от взрослых рассказы о всяких чудесах — о гаданиях, вещих снах, предсказаниях. И когда с ними случается какое-нибудь таинственное, необъяснимое, на первый взгляд, событие, они приписывают его действию сверхъестественных сил, бога. Разубедить тут бывает очень трудно. Сами, мол, убедились, что чудо есть.
Со мной в детстве произошел случай, который в свое время очень укрепил мою веру и как бы показал мне наглядно, что есть бог.
Когда мне было лет одиннадцать-двенадцать, был у меня приятель Пепка. Настоящее имя его было Петр, но все почему-то звали его Пепкой. Он был сыном сторожа той церкви, в которой служил мой дедушка, и жил вместе со своим отцом недалеко от нас. Мы с Пепкой часто играли в скверике возле церкви.
Однажды Пепка подзывает меня и спрашивает шепотом:
— Лешка, ты когда-нибудь курил?
— Нет, — отвечаю, — не приходилось.
— Давай попробуем.
— Давай. А у тебя есть папиросы?
Вместо ответа Пепка достал нераспечатанную пачку папирос и с гордостью показал мне:
— Вот, новенькая!
— Где взял? — полюбопытствовал я.
— Стащил у бати.
— А не узнает?
— Нет. У него их много.
— Давай закуривай!
— Давай!
Но тут оказалось, что нет спичек. Решили, что за спичками пойду я, чтобы Пепка не навлек на себя подозрений.
Через пять минут все было в порядке. Мы стояли в кустах церковного скверика, держали во рту папиросы и пытались изобразить заядлых курильщиков. Но курить мы не умели, кашляли, из глаз текли слезы.
— Леха, ну как, хорошо? — давясь дымом, спрашивал Пепка.
— Кхе-кхе, ничего, хорошо!
— Курим?
— Дымим!
Через несколько дней мы научились курить довольно сносно. Кашляли уже меньше, а Пепка даже стал пускать дым через нос. У меня это никак не выходило. Чтобы доказать свое превосходство и поразить меня, Пепка клялся, что через пару дней сможет выпускать дым через уши.