Женщина пощелкала клавишами компьютера и… явно удивилась. Еще пощелкала. Даже ушла в соседнюю комнату с кем-то консультироваться.

Наконец вернулась, распечатала итоговую таблицу и – с некоторым раздражением – сказала:

– Вот. Распечатка по Малиновской. Вы ведь Малиновская?

– Да, – фамилию Лена не меняла ни разу, даже выходя замуж.

– Нет у вас никаких долгов. Морочите голову себе и людям.

– Этого не может быть, – спокойно возразила Лена. Она взяла с собой официальную бумажку с угрозами и теперь протянула ее рассерженной сотруднице.

Та внимательно изучила текст. Даже конверт, в котором хранилась депеша, осмотрела: и так, и на свет.

– Ничего не понимаю, – буркнула женщина и опять застучала по клавишам. Потом звонила по телефону. Потом снова сверялась с коллегами из соседней комнаты.

– Вот теперь все ясно, – подвела она итог своих изысканий. – Все ваши долги по квартире и коммуналке погашены. Позавчера прошел платеж.

Лене, в отличие от работницы ДЭЗа, ясно не было ровно ничего.

Какой платеж прошел? Кто платил? С какой стати?

В конце концов Лена поблагодарила даму и ушла скорее довольная, чем расстроенная. Платеж, несомненно, ошибочный. Но даже ошибочный платеж ей сейчас очень на руку. Разве она сама не собиралась заняться чем-то похожим, а именно полуобманом? А тут все само собой вышло.

Она помчалась по заснеженным дорожкам в сторону дома – снег таки выпал, и обильный, а Маргаритка еще маленькая, чтобы подолгу оставаться одной.

По дороге, на бегу, купила в ларьке любимый тортик дочки: только что испеченную полукилограммовую «Сказку».

Во двор забежала, запыхавшись, – и тут же увидела знакомую машину.

Удивилась. Обрадовалась. Зашла в подъезд.

На лестнице перед ее квартирой, прямо на ступеньках, сидел… Круглов Николай Владленович. Собственной персоной. Папочку пластмассовую под себя, чтоб не испачкаться, подстелил. Все такой же маленький, аккуратненький. В модной, рассеченной на неровные прямоугольнички белыми меховыми полосками итальянской дубленке: Лена видела похожую в передаче о дизайне одежды.

– Здравствуйте, Лена, – улыбнулся он. – А мы тут с Маргариткой общаемся.

– Здравствуйте, – оторопело ответила та. – Почему ж вы не заходите?

– Мама, ты же сказала: никому не открывать! – запищал из-за двери обиженный Маргариткин голос.

– Все она правильно делает, – поддержал девочку Николай. – Сказано не открывать, значит, не открывать.

Через минуту они уже снимали в прихожей верхнюю одежду: он – свою шикарную дизайнерскую дубленку, она – более чем скромную шубку из «меха чебурашки».

– Я сейчас вас чаем напою, – захлопотала Лена («Господи, как кстати с тортиком получилось!»).

Она машинально поискала в серванте свой замечательный немецкий сервиз, пока не вспомнила, что фарфор остался в хищных лапах Катьки Лебедевой.

– А чашки у нас только обычные остались, – полуизвинилась Лена перед гостем.

– Вот уж что точно меня не волнует, – усмехнулся Круглов.

Еще через минуту они уже осторожно пили обжигающий черный чай, заедая его восхитительным свежеиспеченным тортиком.

– Это и есть простое человеческое счастье, – подытожил гость.

И тут в Лениной голове все сошлось. Связалось. Соединилось.

– Так это вы оплатили коммуналку, – сказала она.

– Меня это не напрягло.

– Но я не могу принимать подарки, которые даже не обсуждались.

– Не берите в голову, – отмахнулся Николай Владленович. – Это вообще неважно.

– Неважно понимать, что происходит с твоими собственными финансами?

– Неважно все, кроме здоровья детей, – уже серьезно ответил Николай. – Я имею в виду настоящую важность.

С этим пунктом его рассуждений Лена была вынуждена согласиться.

– Я, собственно, зачем приехал, – медленно подошел к главному Круглов. – У меня сегодня день рожденья. А в этом городе я знаю только Женьку и вас. Причем Женька уехал в Вологду на своем «Логане». Остаетесь вы.

– Я вас поздравляю, – прервала возникшую было паузу Лена. И осеклась: фраза получилась двусмысленная.

– Этого мало, – засмеялся гость. – Я предлагаю отметить мой сороковник в том же месте, где мы праздновали Маргариткин тест.